– Разумеется, – согласился Пинт. – Пойдемте в женское общежитие, побеседуем с этой великолепной семеркой.
И они направились в общежитие.
* * *
И Пинт, и Стратонов, в бытность свою студентами университета, в общежитии не жили. Однако каждый из них проводил в общежитских корпусах достаточно много времени – в основном благодаря пристрастию к преферансу. Они прекрасно помнили длинные, горячечные ночи, которые просиживали за столами.
Это было что-то вроде обязательной университетской традиции: разбившись на тройки (в преферанс можно играть и вчетвером, но почему-то вчетвером никто не играл), обложившись дешевыми сигаретами и пепельницами, вырезанными из жестяных банок, студенты до рассвета метали колоду. За ночь колода успевала истрепаться; кое-кто, не слишком чистый на руку, делал ногтем почти незаметные зарубки на рубашках, поэтому для каждой игры покупали новые карты. Обычно покупал тот, кто оставался в самом крупном выигрыше. Этакий благородный жест – рубли и копейки, перекочевавшие в карман победителя, в первую очередь шли на воспроизводство Игры.
Некоторые, чересчур увлекшись игрой, забывали про учебу. Таких ожидала скорая и неминуемая расплата: они вылетали из университета в ближайшую сессию и отправлялись исполнять священный долг (а заодно уж – и почетную обязанность) перед Родиной. То есть – в армию.
К счастью, большинству игроков удавалось балансировать на грани. Некоторые делали это все шесть лет учебы.
Ни Пинт, ни Стратонов к страстным игрокам не относились, но все же и тот, и другой свою дань Игре отдали сполна.
Преферансные баталии чаще всего проходили в читальных залах общежития – подобный зал был на каждом этаже. Поэтому, когда Стратонов предложил собрать девушек (тех, что еще не пропали) в "читалке", Пинт улыбнулся:
– Если она будет свободна.
Впрочем, девушки были не столь азартны. Скорее всего, в зале женского общежития действительно занимались, а не писали "пулю".
Они подошли к корпусу. Невдалеке от входа стояла бело-синяя милицейская "пятерка". Стратонов помахал патрульным рукой; водитель в ответ мигнул дальним светом.
Они вошли в корпус и миновали сторожевую будку, в которой сидела сухонькая бабулька в очках с толстыми стеклами.
Стратонов показал удостоверение, но бдительный страж девичьей чести на него даже не посмотрела, лишь махнула рукой.
Стратонов с Пинтом переглянулись и пошли к лестнице.
– Ну что? Давайте собирать, – сказал Евгений.
Пинт кивнул. Он выглядел озабоченным. Казалось, он обдумывал какую-то мысль и никак не мог додумать ее до конца.
