Ксюша хмыкнула и снова попыталась углубиться в учебник. Однако это занятие давалось ей с большим трудом. Она прикидывала, успеет ли попить чаю с домашними булочками до возвращения соседок.
– Когда ты вернешься? – спросила она.
– Постараюсь недолго, – неопределенно ответила Юля и, увидев нахмуренный Ксюшин лоб, уточнила. – Через полчасика. Не скучай тут без меня.
– Какое тут скучать? Мне еще восемнадцать страниц надо прочитать, а я не понимаю ни черта, словно не по-русски написано, – притворно пожаловалась любительница мучного.
Юля вышла, плотно закрыв за собой дверь. Нарочно громко топая, она прошла по коридору до лестницы и потом тихо, на носочках, вернулась обратно. Припала ухом к двери и услышала возмущенное пение матрацных пружин, и потом – звук выдвигаемого из-под кровати чемодана.
Она приоткрыла дверь и с умильной улыбкой просунула голову:
– Кстати, у меня в тумбочке обалденный вибратор. Можешь воспользоваться, если хочешь – у нас ведь все общее. Только не забудь потом вымыть. Пока, подруга!
Она захлопнула дверь и, давясь от смеха, побежала к лестнице. Перед глазами стояла нелепая картина: Ксюша, склонившаяся над чемоданом, черные трико, туго обтягивающие необъятный зад (признак усидчивости – но не письменным столом, а за обеденным), белое испуганное лицо и округлившиеся глаза.
– А как она покраснела, когда я сказала про вибратор! – расхохоталась Юля и запрыгала вниз по лестнице через две ступеньки.
* * *
Он сидел на поваленном дереве неподалеку от «четверки». Не курил, не прихлебывал минеральную воду из бутылочки – просто сидел, почти не двигаясь. Непонятно, кто и зачем спилил этот старый трухлявый тополь: один из многих, растущих вдоль полотна железной дороги. Остальные стояли на своих местах и тихонько шумели клейкой пахучей листвой, но этот лежал уже давно (если судить по успевшему почернеть и дать новые побеги пню), давая пристанище местным забулдыгам и бездельникам, приходившим сюда выпить «на троих» и неспешно обсудить житейские проблемы и мировые новости.
Наверное, он напоминал алкоголика, не дождавшегося компании, хотя более внимательный взгляд сразу бы заметил, что этот человек на алкоголика совсем не похож. Но тем и хорош был поваленный старый тополь: здесь не ходили люди с внимательными взглядами.
За его спиной изредка шумели вечерние электрички, обдавая сидящего бегущим светом, лившимся из мутных окошек. Со стороны насыпи (то есть – тыла) любопытных глаз можно было не опасаться.
