За спиной заржала Красотка: это Каль, намотав на левую руку поводья, остановил ее бег и превратил в послушный воле всадника камень. Теперь важно было только одно: успеет ли Каль хорошенько прицелиться? И еще – достаточно ли упругой и свежей окажется тетива? Не выбросит ли она легкую и прочную, с каленым наконечником, стрелу немного вбок?
Рыцарь мчался, низко пригнувшись к холке Букефаля. Глаза его видели, как смуглая рука с кривым клинком в руке начинает свое губительное движение; как тонкая алая струйка скользит по матово блестящему лезвию, как девушка, чье лицо было искажено ужасом, бьется в руке жреца, безуспешно пытаясь вырваться…
Но тонкий посвист рассекающей воздух стрелы, грозный, как шипение самой ядовитой в подлунном мире змеи, уже наполнил его ушные раковины и проник глубоко в мозг, останавливая привычный ход времени…
Всем своим существом рыцарь ощущал полет убийственного снаряда, и… Он ничего не мог сделать. Букефаль нес его вперед, но вот стрела – рыцарю показалось, что он видел, как она опережает бег жеребца, но это наверняка только показалось, ибо полет ее был слишком стремителен для глаза – вырвалась из-за его спины и помчалась к намеченной цели… Или нет? Или мимо?
Жрец…
Лай… Сначала…
Рычание, а потом – звонкий, заливистый лай. Разноцветная картинка сна дрогнула и поплыла, словно была нарисована гуашью на стекле, по которому лупят упругие струи весеннего ливня.
Свист стрелы… Он еще был слышен…
Но изображение уже пропало, и это означало только одно – сознание Пинта постепенно возвращалось в привычную реальность, хотя теперь он уже не мог бы с ходу сказать, какая из этих реальностей – дневная, или ночная, сновидческая – является более привычной.
Он дернулся всем телом, будто хотел таким образом вернуться в свой собственный сон про рыцаря и его благородного – не по праву рождения, а по духу – спутника.
Лай… Звонкое тявканье, а потом – злобное рычание.
Пинт сразу не смог понять, откуда в его квартире взялась собака. Ведь он никогда не держал собак. И потом – этот свист раздался снова.
Наверное, сон помог ему. Сам того не сознавая, он был готов. Свист знаменовал опасность – ведь именно так было в его сне.
Пинт еще не успел открыть глаза, но его тело проснулось раньше, чем мозг. Мышцы спины превратились в пучки туго натянутых стальных тросов и взметнули его из постели прежде, чем он об этом подумал.
Оскар слетел с дивана и покатился по полу. Свист достиг своей наивысшей точки, и затем последовал мягкий удар.
