Когда я выключила светильник, в окно спальни студенческого общежития заглянула полная луна. Она затопила мою кровать ярким серебристым светом. Письменный стол отбрасывал резкие тени на белый кафельный пол. В голове у меня так мутилось от усталости, что даже солнечный свет не выдернул бы меня из сладкого сна. Я погрузилась в дремоту… пока вдруг не осознала, что в комнате я не одна.
Мои глаза были плотно закрыты, но разум бодрствовал, а сердце колотилось. Я чувствовала приближение тени, которая вошла в комнату и остановилась прямо над моей кроватью. Ощущение, что кто-то склоняется надо мной, было отчетливым. Прозвучали невнятные слова. Успокаивающие, утешающие слова, в которых не было смысла; но они несли ясное сообщение: «Все в порядке, Марша. Все будет хорошо».
Ощущения были приятные и добрые, словно кто-то из родителей подтыкал мне одеяло, и в то же время приводили в ужас. Этот голос принадлежал папе, и это было так похоже на него – увидеть проблему и сделать все необходимое, чтобы решить ее. Может быть, поэтому я и не могла открыть глаза – боялась того, что увижу. А может, меня защищали от того, что я могла увидеть. Как бы там ни было, утешив меня, тень ушла.
Мне казалось, что я несколько часов пролежала в кровати, застывшая как бревно, с бешеным сердцебиением, не в силах шевельнуться. Это был не сон. Наконец парализующий страх ослаб, и я сумела открыть глаза. Комната по-прежнему тонула в лунном свете. Я медленно выбралась из-под одеяла и осмотрелась, чтобы убедиться, что здесь никого нет. Удостоверившись в этом, я, изнуренная, провалилась в глубокий сон.
Воспоминание о ночном эпизоде преследовало меня и на следующее утро. Мне нужно было поделиться с кем-то. Но как? Что подумают мои соседки? Я решила попытаться – и выяснила, что некоторые истории, увы, теряют в пересказе. Объяснить их невозможно.
Кому-то это может показаться чушью и белибердой.
Но если мы прислушаемся к нашим сердцам, весть становится кристально ясной: «Все хорошо. Все будет хорошо».
Молюсь, чтобы Отец наш Небесный утишил мучения скорби вашей и оставил вам лишь драгоценное воспоминание о любимых и потерянных.
Авраам Линкольн
За две недели до Рождества мой отец скончался. Собирая близких для очередного семейного фото, я не думала, что оно будет последним, на котором есть все мы. Я горячо любила отца, а он меня. Мы часто говорили об этом друг другу.
Однажды вечером в своей безутешной скорби я обратилась к Богу, чтобы Он дал мне утешение, которое помогло бы свыкнуться с потерей. Мне необходимо было обрести мир и покой, чтобы исцелиться, ведь этого хотел отец. Он часто просил меня не зацикливаться на горе и не рыдать, когда его не станет, а наслаждаться жизнью, как делал он сам. Папа пережил немало трудностей и все же не терял мужества и чувства юмора. Я хотела выполнить его волю.
