Войдя в этот симпатичный маленький магазинчик, я тут же подошла к вращающейся витрине с золотыми серьгами. Мне совсем не нужна была еще одна пара, но мое внимание привлекли очаровательные серьги в форме дельфинов, плавающих по кругу. Я улыбнулась, вспоминая, как наш сын Джей с детства и уже во взрослом возрасте обожал дельфинов. Волна печали поднялась во мне, когда я подумала о приближавшейся годовщине смерти нашего любимого Джея.
– Почему в сотнях километрах от океана продаются серьги с дельфинами? – удивилась я вслух, обращаясь к Дугу. Они показались мне неожиданной и удачной находкой, поэтому я попыталась рационально обосновать свое желание иметь такие серьги: они стали бы любовным напоминанием о Джее или подарком себе самой на день рождения. Их можно было рассматривать как награду за тяжелую физиотерапию после моей недавней операции на спине. А если этих причин недостаточно, я просто купила бы их как сувенир на память об этих каникулах.
Но когда продавец показал нам слишком «кусачий» ценник, я тут же выбросила из головы мысль о покупке. Дуг явно испытал облегчение.
Наше настроение переключилось на режим «мы в отпуске». Мы вспомнили, что зря тратим здесь время, когда можно загорать и купаться, – и вернулись к бассейну, чтобы обновить свои плавательные очки.
Энергичная физическая нагрузка обеспечила нам в ту ночь крепкий сон. Я медленно просыпалась в предрассветной мгле, в блаженном состоянии полудремы, и вздрогнула, когда в тишине раздался голос. Он показался мне знакомым, похожим на голос Джея. Я напрягла зрение, но не сумела разглядеть, откуда он исходил.
– Как делищи, мам? – Это приветствие нельзя было спутать ни с одним другим. Именно так Джей всегда здоровался со мной, приезжая навестить нас. – Хочу, чтобы ты знала: я здесь по-настоящему счастлив, – продолжал голос. – А еще я хочу, чтобы ты купила себе серьги с дельфинами ко дню рождения.
Голос Джея настойчиво продолжал:
– Возьми деньги из моего бумажника, который лежит в портфеле за коробками в кладовке. Тогда, надевая эти сережки, ты будешь счастлива так же, как счастлив я.
Голос пропал так же внезапно, как и появился. Меня охватили растерянность и смущение, но то, что произошло, согрело мою душу.
Я не хотела рассказывать Дугу об этом необыкновенном происшествии, потому что сама была не вполне уверена, что оно случилось на самом деле. Мое переживание было слишком трепетным, слишком невероятным, чтобы им делиться. Муж мог приписать его вполне объяснимому стрессу, который я всегда испытывала в это время – перед годовщиной смерти сына. Я приняла твердое решение ничего не говорить ему.
