Его лицо было обрамлено длинными, ворсистыми волосами, похожими на растаманские дреды. Вьющаяся греческая борода выросла до ключиц. Глаза у него были цвета морской волны — они настолько напоминали глаза Перси, что по телу Аннабет прошелся табун мурашек.
Обычно ей не нравились волосатые и бородатые парни, но она должна была признать, что этот бог был довольно привлекательным для своего возраста. Эдакий неистовый серфер.
Его головной убор, однако, разрушил всю картину. То, что Аннабет ранее приняла за шляпу-цилиндр, на самом деле было цилиндрической плетеной корзиной, украшенной изображениями фиалок.
— Прости, — молвила она. — Это цветочный горшок у тебя на голове?
Серапис приподнял свои густые коричневые брови. Он постучал по голове — словно забыл о корзине, находящейся там — и сверху посыпалось несколько семян пшеницы.
— Это Модий, дурочка. Один из моих божественных символов! Корзина зерна представляет собою Подземный мир, который я контролирую.
— Э-э, правда, что ли?
— Конечно! — рассердился Серапис. — Ну или контролировал, и скоро снова буду. Но кто ты такая, чтобы критиковать мой стиль? Греческий полубог, судя по твоему запаху, имеющий при себе оружие из небесной бронзы и египетский посох из Дома Жизни. Кто ты: герой или маг?
Руки Аннабет дрогнули. С цветочным горшком на голове или без него, Серапис излучал силу. Аннабет стало не по себе, будто ее сердце, желудок и храбрость плавились под его взглядом.
«Возьми себя в руки, — подумала она. — Ты встречалась уже со множеством богов».
Но Серапис был другим. Его присутствие ощущалось в корне неправильным — как будто, просто находясь здесь, он выворачивал мир Аннабет наизнанку.
В двадцати футах от бога приземлилась Сейди Птичкина, принявшая человеческую форму. Она подала Аннабет знак — палец к губам (тихо), и махнула рукой (мол, продолжай разговаривать с ним). Затем Сейди принялась копаться в своем рюкзаке.
Аннабет понятия не имела, что задумала ее подруга, но она заставила себя встретиться взглядом с Сераписом.
— Кто сказал, что я не могу быть и магом, и полубогом одновременно? Теперь, объясни, почему ты здесь!
Лицо Сераписа потемнело. Тогда, к удивлению Аннабет, он запрокинул голову и расхохотался, просыпая все больше зерна из своего Модия.
— Понимаю, пытаешься произвести на меня впечатление, да? Ты думаешь, что достойна быть моей верховной жрицей?
Аннабет сглотнула. Был только один ответ на подобный вопрос:
— Конечно, я достойна! Когда-то я была Великой Матерью культа Афины! Вопрос только в том: достоин ли ты моей службы?
