На противоположном конце поля распахнулась решётка и оттуда вышли пятеро в светло-голубых куртках и таких же шортах.
В руках первого были два виброножа, только с более длинными лезвиями, второй был вооружён копьём с ярко-алой развевающейся тряпкой под острием, а третий тащил на плече внушающую уважение дубину. Четвёртый нёс в руках огромную саблю с широким лезвием, а последний вооружился двухлезвийным топором с длинной рукоятью.
Двигались глаты быстро, но тем не менее в них ощущалась какая-то скованность, словно бы они чуть косолапили при ходьбе. А оружие вообще держали будто палки. Но вот ростом они все были выше Виктора и шире в плечах, а руки буквально бугрились мощными мышцами.
Распорядитель ещё что-то вещал хорошо поставленным голосом, но Виктор уже ничего не слышал, вгоняя себя в боевой транс.
Громкий звук, похожий на колокольный звон, словно пробудил противников к действию, и они начали двигаться на Виктора, обтекая широким полукругом.
Взметнув песок, он сразу метнулся вправо, заставляя врагов разворачиваться в неудобную сторону и сражаться по одному. Замыкавший правый фланг успел среагировать на движение и поднял огромную дубину, но это всё, что он смог сделать. Лезвие шпаги воткнулось ему точно в горло, и, фонтанируя кровью, первый завалился на белоснежный песок, пачкая его алыми пятнами.
Второй взмахнул топором на уровне пояса, и Виктор, отпрянув, пропустил лезвие мимо себя, повёл шпагу выше древка, втыкая её в грудь, и, провернув в ране, выдернул назад. Потом шагнул вперёд, скрываясь на мгновение из поля зрения оставшихся врагов, и, подныривая под руку падающего тела и приседая на правую ногу, буквально выстрелил шпагой в длинном выпаде.
Клинок вонзился глату куда-то в район подмышки, но, видно, не глубоко, потому что тот с рёвом взмахнул саблей и, не уйди Виктор в перекат, снёс бы ему голову одним ударом. Он успел вскочить на ноги, когда сабля полетела в обратную сторону, но в этот раз он не стал уходить, а, слегка подправив путь опасного, но неповоротливого оружия, заставил его пропахать глубокую борозду по песку.
Это остановило движение, и, метнувшись серебряной искрой, шпага чётко вонзилась в бок врага, уйдя почти на двадцать сантиметров в глубину.
Взревев обиженным медведем, глат выронил саблю и, затыкая рану рукой, повалился на песок.
На ногах остались лишь тот, кто был с ножами, и человек с копьём. Повторяя заученную схему, они стали расходиться в стороны, беря Виктора в клещи, но тот, ломая рисунок, прыгнул вправо, к копьеносцу, и чуть было не наткнулся на точно выставленное острие. В последний момент пограничник успел рукой сдвинуть копьё вправо и, крутанувшись с широким взмахом вокруг себя, одновременно дёрнул оружие противника.
