Я вдруг начинаю думать о том, что надо ковать новый щит для Рима, и этот щит я буду ковать через Спартака. Слишком велико стало население Рима для спокойной жизни. Легионерам всё труднее сдерживать вспыхивающие недовольства. Легионеры стали всё чаще требовать увеличения своего содержания. Но можно зайти и с другой стороны.
Рабы ведь могут восстать, все и сразу. Тогда на первый план выйдет «не содержание» легионеров, а собственная жизнь. Свободные граждане Рима умеют сплачиваться в трудные дни. Выгоды очевидны, сократится общее население Рима, уцелевшим станет легче «дышать», мера восстановится, требования исчезнут, наступит покой».
Сергей слушал, почти не дыша. Громкий звук телевизора, передающего «взорвавшиеся» криком трибуны «Спартак чемпион», только добавляли таинственности.
– Что было дальше, ты знаешь из истории. Рим всё равно рухнул из-за своей рациональности. Но из обломков мирской рациональности и прямолинейности, которая заключалась в том, что каждый римский бог помогает совершенствовать свой труд и достигать в нём вершин мастерства, Рим построил, опять же, рациональный мир церкви. Где опять в край угла поставлен рационализм и труд. Я был там тогда, я это знаю точно. Но это только часть мира. Часть мира рационального, где властвует закон и порядок, и как следствие, народы живут, на первый взгляд, лучше.
Но почему-то святой считают Россию, а не Англию, не Италию, не Ватикан, не Израиль, не Америку. Никогда не задумывался, почему?
Отвечу. Здесь не Византия посуетилась со своим пониманием мира – это следствие. В основе русской святости лежит интуитивное понимание всем народом своего Боговедения. Внутри народа живёт Бог, и он всегда у него был один.
Просто византийцы приняли русскую волю, и, пожалуй, только это и есть правда.
Оба долго молчали. Начинало светать.
– Пора на службу, – сказал Сергей.
– До новых снов, – пошутил Валера.
После таких разговоров спать обычно уже не хочется. Возникают другие желания. И если уже не поздно, то возникает желание служить честно, чтобы тебя непременно заметили. А если уже поздно, то возникает желание спастись…
Сергей шагал на службу. После ночного разговора с Валеркой он видел свой военный городок в совершенно ином свете. Проёмами выбитых окон зияли огромные дворцы культуры. Они стояли как солдаты, приговорённые к расстрелу: ровно в ряд по количеству воинских частей. Он шёл мимо офицерских клубов и солдатских чайных, имеющих вид ещё более разрушенный, чем дворцы культуры.
