Лето я провел в Мичуринском, на Карельском перешейке. Отпуска у родителей совпадали лишь частично, и вначале мы жили вдвоем с отцом. Хозяева (молодая пара) сдавали нам комнату, а когда приехала мать, я перебрался ночевать на чердак. «Крыша, крытая щепой, На веревке — брюки. Сокровенный угол мой Пылких грез и скуки…» — писал я тогда в балладе, посвященной дачному моему приятелю Игорю Сенченко, сверстнику и, как оказалось, тоже с Баскова переулка.
Ни особых грез, ни тем более, скуки у меня не было. Впереди маячила переэкзаменовка, а насчет своей грамотности я сильно сомневался. Нужно было в конце концов выучить все эти правила. Я долбил правила, а раз в три дня отец диктовал мне что-нибудь из книг.
К хозяевам на лето приехала их ленинградская племянница Вера, года на два старше меня. Красотой, в моем понимании, она не блистала и меня мало интересовала, несмотря на свои развитые формы, оттопыривающие платье. Надо сказать, что даже для того пуританского времени я был явно приторможен в плане интереса к противоположному полу, и все мои стихотворные вольности к практике касательства не имели. Ни с кем я еще не целовался, ни, тем более, не обжимался. Думаю, не последнюю роль тут сыграла моя комсомольская принципиальность («Да, товарищ, ты прав…»). Первую в жизни голую женщину (вернее, сразу двух) я узрел тем самым летом, о чем еще расскажу.
Хозяйская Вера была большой поклонницей Зощенко, которого я доселе не читал, за исключением нескольких рассказов из довоенного юмористического сборника, имевшегося дома. У Веры же была собственная книга зощенковских рассказов с «Баней», «Аристократкой» и другими замечательными рассказами. Помню, как хохотал я у себя на чердаке, читая этот сборник с портретом грустного человека на внутренней стороне обложки. А еще Вера, развитая девушка, привезла с собой «Войну с саламандрами» Чапека и тоже дала почитать. И вообще, она, как вспоминается, относилась ко мне более чем хорошо, но толку от меня, здорового парня, было чуть.
Приятельствовал я с Гариком Сенченко, приехавшим в Мичуринское много раньше. Он познакомил меня со своими подругами Галей и Томой — чьими-то дочками из персонала соседнего пионерлагеря. Мне нравилась Галя, которой нравился Гарик, а Гарику нравилась Тома, которой нравился я. Часть досуга мы проводили вместе, часть вдвоем с Гариком, человеком легким, покладистым и незлобивым. Основное время проходило на озере, где у нашего хозяина стояла своя лодка, и иногда он давал мне весла и ключ от замка. На пляже всегда было людно. Плескалась у берега детскосадовская малышня, дачники загорали, плавали, играли в волейбол.
