Они прощались, и вдруг что-то припоминали и продолжали говорить, и снова прощались, и снова находили повод возобновить разговор.
И лишь тогда, когда старый дворник сам открыл калитку и выкатил тележку со шлангом для поливки улицы, они наконец разошлись.
Костя не чувствовал усталости. Он охотно хоть сейчас совершил бы прогулку на пароходе по гладкой, как стекло, реке, по сверкающей золотом широкой дорожке, отражающей только что выплывшее огненно-красное солнце. В голове было ясно, будто он только что встал после долгого и крепкого сна. Только одна мысль мешала ему думать о неделях отпуска, о предстоящей работе в институте. Эта мысль возникала всегда, когда Костя слушал хорошую музыку или в дни каких-либо «неприятностей с медициной». За пять лет она в тысячный раз заползала и голову и всегда выливалась в готовую короткую фразу: «Надо было учиться музыке, а не медицине».
И даже сейчас, в торжественный день официального окончания института, решивший его дальнейшую судьбу, он, услышав близкое сердцу произведение любимого композитора, снова взволновался и привычно подумал: «Надо было учиться музыке, а не медицине… Только музыка — мое истинное призвание…» И, в который раз, вспомнил свои столкновения с отцом, резко восставшим против музыкальной карьеры сына.
— Это, брат, одно баловство и ничего больше… Учиться надо делу — на инженера, скажем, или на врача, или на педагога… А музыка эта — между прочим, для развлечения, или, скажем, для отдыха, — говорил отец.
Два старших брата отца были в свое время оперными хористами, и оба рано умерли — один от белой горячки, другой от туберкулеза горла, и отец искренне считал всех артистов пьяницами, неудачниками и немного даже презирал их «несерьезный» труд. Сам он работал в течение многих лет в рентгеновском отделении большой клиники сначала подручным, потом простым, а теперь старшим монтером и очень уважал две профессии: инженера и врача. Для сына он мечтал о медицине, желая тесно объединить ее с техникой.
— Будешь рентгенологом — вот что! Это, брат, во какое дело! Это сразу и доктор и электроинженер. Всего человека, все его нутро, все его гаечки и винтики — все насквозь увидишь, ничто от тебя не утаится! Это очень прекрасная специальность.
И он даже водил сына с собой в кабинеты рентгеновского отделения, просвечивал своего помощника и восторженно показывал Косте «великие достижения медицинской рентгенотехники». И потом, за вечерним чаем, спрашивал:
