– Давно… – Гриша шмыгнул носом и улыбнулся уголками рта.
Они выпили по четвертой. Потом по пятой. Поговорили о жизни. Без соплей поговорили – по-мужски. А тут и пирог подоспел…
Со своими вечными вопросами на кухню периодически забегала веселая и довольная Дашка. Она любила, когда к ним в гости кто-то приходил. И Гриша постепенно расслабился. После седьмой рюмки все его проблемы показались ему мелкими и не заслуживающими внимания.
– А спой нашу, любимую, – попросил вдруг Гриша.
Кашин отнекиваться не стал. Приволок из комнаты гитару, откашлялся, тихо перебрал пальцами струны и затянул приятным баритоном:
Кожаные куртки, брошенные в угол,
тряпкой занавешенное низкое окно.
Бродит за ангарами северная вьюга,
в маленькой гостинице пусто и темно.
Командир со штурманом мотив припомнят старый,
голову рукою подопрёт второй пилот,
Подтянувши струны старенькой гитары,
следом бортмеханик им тихо подпоет…
[1]На последнем аккорде Гриша всхлипнул и уронил внезапно потяжелевшую голову на стол. Почему-то она категорически не хотела держаться вертикально…
* * *
Фельдшер на Стартовом уровне осматривал Белякова долго и задумчиво. Кашин тоже покачал головой с явным осуждением. В отличие от Гриши, Кашин был свеж и бодр. И пахло от него французским одеколоном «Тет-а-тет». Беляков же отошел от вчерашнего веселья только на Высоте, когда под куцее ватное пальтецо стал забираться легкий морозец…
На вахте в этот раз дежурила симпатичная второкурсница, и Гриша с удовольствием притормозил.
– Привет, красавица. А для Белякова есть что-нибудь?
– Ой, – сказала девушка и покраснела, отложив в сторону учебник по теоретической механике. – Буквально две минуты назад к вам заходил мужчина. Он еще записку оставил. А вы разве не столкнулись с ним на улице?
Гриша развел руками, как бы от огорчения и уточнил:
– Высокий, широкоплечий, коротко стриженый?
Девушка робко кивнула. Но Гриша и так знал, что кроме Коли Боброва никто ему записку оставить не может. Белый листок из школьной тетради в косую линейку, сложенный вчетверо, Гриша не глядя сунул в задний карман брюк. Все равно тот был пуст. Сигналом служила сама записка. Чтобы Беляков, как только окажется у себя в комнату, первым делом подошел к окну…
Коля Бобров уже нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Гриша сверху помахал ему рукой и поинтересовался:
– Ждет?
Коля сделал круговое движение головой, словно разминал боксерскую шею.
– Как обычно…
Генсека они застали в тенистой беседке. Он перелистывал свежий номер газеты «Правда». Рядом лежали стопочкой «Известия», «Труд», «Советская Россия», «Сельская жизнь», «За рубежом». Все, как обычно. Менялись только беседки. Но при этом они обязательно стояли либо над обрывистым берегом тихой речки, либо неподалеку от маленького пруда. В пруду обязательно плавали карпы размером с футбольный мяч, а в беседке дожидалась своего часа длинная удочка из вьетнамского бамбука. На тот случай если Генсеку захочется выудить себе на обед парочку зеркальных рыбок, лениво шевелящих плавниками.
