Али едва дождался утра и весь день до самых сумерек с нетерпением поджидал Юсуфа, Время шло, и он все больше терял надежду увидеть его. Он шагал из угла в угол по лавке, то и дело высовывался из дверей и смотрел на дорогу, потом снова, чтобы забыться, хватался за долговые книги. Но мысли его были далеко. Он видел себя то верхом на коне в свадебном наряде, то пляшущим вместе с приятелями свадебный танец. Но стоило ему вспомнить, что Юсуфа все нет, как на душе становилось муторно, на него волнами нахлестывали опасения.
Несколько раз в глубокой задумчивости он едва не налил покупателям керосина вместо уксуса, а к вечеру нескольким должникам забыл записать долги.
Когда почти совсем стемнело, Али, усталый и отчаявшийся, опустил ставни, задвинул засов и медленно направился к дому.
Проходя по площади мимо мечети, он услышал голос муллы, скороговоркой читавшего молитву. Даже здесь, на улице, слышен был глухой шорох, который производили молящиеся, падая ниц.
Вскоре он уже был возле своего дома, оштукатуренного и окрашенного в синий цвет. Над стеной сада свешивались ветви огромного инжирного дерева. Войдя во двор и умывшись у колонки, Али, не поев, поднялся в свою комнату и растянулся на постели, прикрытой белым батистовым покрывалом.
«Да разве каймакам отдаст свою дочь за какого-то там лавочника? А ведь я не нищий, кое-что за душой имею!» — с горечью думал Али.
Он встал, взял с комода наугад какую-то книгу. Это была хрестоматия, оставшаяся у него с четвертого класса. По вечерам он изредка брал то учебник математики, то историю и снова перелистывал страницы, которые читал, наверное, уже раз пятьдесят. Он не знал на свете других книг, кроме учебников. Бабушка изредка читала вместе с другими старухами житие Мухаммеда и плакала над ним, но Али находил его скучным; многочисленные переводные романы, напечатанные в два столбца, которых было много у Васфи, он понимал плохо. Его потребность в чтении вполне удовлетворяли школьные учебники.
Но в этот вечер, прочитав несколько страниц, он заскучал и над хрестоматией и, снова усевшись на. постели, стал глядеть через зарешеченное окошко на улицу.
Сладкие мечты вдруг наполнили его душу. Он представил себе, как Муаззез, тихонько приоткрыв дверь, входит в его комнату с подносом и предлагает ему кофе. Усевшись против нее, он долго ведет с ней приятный разговор об их свадьбе, о сотнях кувшинов оливкового масла, о магазине, который он откроет на Нижнем рынке.
