— Не знаю.
— Разве ты ничего не придумал?
— Дело трудное. Можно в два счета погореть. Надо поскорее избавиться от этой девки. Выкрасть ее, что ли?
Шакир, сверкнув глазами, наклонился к приятелю:
— А отец? Ты сможешь его уговорить?
Хаджи Этхем молча поглядел на него, как бы говоря: «Что за вопрос!»
— А куда ему деваться, если дело вскроется, загремим все трое…
Шакир его уже не слушал. Он погрузился в какие-то свои мысли.
— Сможем мы это сделать сейчас же? — тихо спросил он.
— Не так-то просто. Куда мы ее увезем?
— В наш летний дом, — перебил Шакир. — Я увезу! Хаджи Этхем недовольно покосился на приятеля.
— Ас матерью что нам делать?
Шакир толком не понял, что тот имеет в виду.
— С матерью? Пусть себе дома сидит. На что она мне? Мне дочь нужна!
Лицо Хаджи Этхема стало совсем злым.
— О ком ты говоришь, скажи на милость?
— О дочери каймакама.
Хаджи Этхем резко махнул рукой, точно отбрасывая что-то.
— Оставь ты это, ради Аллаха, Шакир-бей! Ты все думаешь о своих удовольствиях. А я говорю об этой девчонке, Кюбре. Напрасно мы ввязались в эту историю. Все бы тебе только с бабами путаться… Если мы не разделаемся с Кюброй, плохи наши дела! Особенно сейчас, когда у каймакама развязаны руки. Он нас в порошок сотрет. Неужели ты хочешь, чтобы нас осрамили на всю округу, чтобы нас по судам затаскали?
— Но ведь ты уже все уладил?
— Какое там — уладил! Шакир-бей, ты жизни не знаешь! Ослеп, что ли? Правду сказать, я чуть было не загремел раньше вас всех. Пока мы собирались спихнуть в яму Юсуфа, сукина дочка весь наш план раскрыла. Пришлось пустить в ход ножичгк. Все мои надежды были на долг каймакама. А сейчас чего ему бояться? А тут еще этот парень, что волком смотрит, Юсуф… Придет время, конечно, и с ним рассчитаемся. Все это, без сомнения, — его рук дело. Я так и не знаю, где он раздобыл триста двадцать лир. Может, ограбил кого-нибудь? Что ты на это скажешь?
Шакир посмотрел на него холодным взглядом:
— Ладно! А как с Муаззез? Как с нею?
Хаджи Этхем встал. Поднялся и Шакир. Они подошли к двери. Дождь немного утих. Когда они расставались у кофейни, Хаджи Этхем проговорил:
— Ты совсем ослеп от любви, бей… Съезди-ка в Измир, проветрись!
Триста лир Юсуф добыл не на большой дороге.
В тот же день, когда Кюбра рассказала им свою историю, Юсуф вечером вышел из дома и отправился к Али.
Не успел он войти в темную лавку, как Али бросился ему навстречу:
— Что с тобой, Юсуф?
Юсуф прислонился к мешку с фасолью. Его лицо никогда не выражало такого сильного волнения. Окинув Али долгим, пристальным взглядом, он произнес:
