"Я спросил вас не о том, - перебил Гостя Лукашевский. - Я хочу узнать о том, кто вы".
"Ах, простите, конечно, - Гость встал и заходил по кухне. - Кто я? Я - тот самый режиссер. Когда я показал моим земным коллегам мой сценарий, они решили, что я сумасшедший".
"Земным? - переспросил Лукашевский. - А вы - какой?"
"Не в том смысле. Я оговорился, конечно. Но не в том смысле, - Гость остановился у окна и побарабанил пи стеклу пальцами. - Тут я оговорился, сказал он, обернувшись. - Не ловите меня на словах. Истинный смысл их в другом: я снимаю фильм не для людей, а для Бога. Люди этот фильм не увидят. Когда он будет готов, людей уже не будет. Кроме одного человека. Ведь я уже сказал, что на земле может жить только один человек".
"Да, вы это сказали. Но надо ли возвращаться к тому, что уже сказано? Давайте проще. Итак, вас объявили сумасшедшим и вы сбежали. Сюда. И теперь прячетесь от ваших коллег в погребах, в гротах. Но как же быть с фильмом? Ведь для того, чтобы снять его, нужна техника, операторы, ассистенты, артисты, художники, гримеры. Средства, наконец..."
"Чепуха! - замахал на Петра Петровича руками Гость. - Ничего этого мне не понадобится. Вы не поняли. Ведь я сказал, что фильм не для людей, а для Бога. Да и не фильм это вовсе, а, скорее спектакль. Но он будет запечатлен. Может быть, это за пределами вашего понимания. Но это так". "Боюсь, что я плохо понимаю, - признался Лукашевский. - А вы говорите слишком туманно. Ответьте мне четко: что вы здесь делаете?
"Ничего, - ответил Гость. - То есть по сути ничего. Прячусь от коллег, от врачей, которых они на меня науськали, от милиции... Кстати, милицию на меня натравил ваш друг Яковлев, хотя я оказал ему большую услугу, избавив его от недуга. Ведь он больше не жалуется на радикулит, правда?"
"Да, правда".
"Я жду, - сказал Гость. - Это для меня сейчас главное - ждать. Жду, когда все начнется. Хотя, если быть точным, все уже началось".
"Что именно?" - спросил Лукашевский.
"Фильм, Петр Петрович. Фильм начался. - Гость взял Лукашевского за руку и повел в комнату. - Здесь просторнее, - сказал он уже в комнате. - Здесь лучше. Вы слышали, конечно, о скифах, о сарматах, о таврах, киммерийцах, готах, продолжил он, расхаживая по комнате. - Вы видели конников, которые носятся по здешним степям. Недавно они ограбили и избили вашего помощника Полудина, а Рудольф по ним стрелял из автомата. Вы знаете, что через два-три дня погаснет ваш маяк - горючего не добудете".
