Тогда же, в феврале, Велецкий был поставлен в розыск, но не общий, а закрытый, чтоб не спугнуть. Только вот исчез он, словно и не было никогда. С августа прошлого года никаких следов — ни админпротоколов, ни обращений в медицинские и прочие госучреждения, ни телефонных биллингов по известным номерам, ни даже операций по кредитным картам и банковским счетам. Но пару часов назад его фото было идентифицировано компьютером по закрытой базе СБУ.
Велецкий обнаружился на Краматорском аэродроме, куда прилетел на самолете с той стороны… Ну что же, теперь понятно, почему такая спешка и зачем зампрокурора на ночь глядя его сорвал. Это вам уже не тривиальный эксцесс исполнителя, произошедший во время ограбления военного-предателя, а добротная заказуха, из которой можно и политику навертеть…
Он открыл заготовку «Подозрения», и начал вбивать в нее все необходимые данные, вставляя в шаблон копипаст из отсканированных материалов уголовного дела.
Методику проведения подобных расследований Таращенко отработал до совершенства еще в районной прокуратуре. Закон у нас гибкий. Часто за одно и то же деяние человека можно обвинить в чем угодно — от административного проступка до хищения в особо крупных размерах. Берешь Уголовный кодекс, вытягиваешь из него самые «тяжелые» статьи изо всех, что можно пристегнуть к конкретному делу, и подгоняешь под них улики, факты и прочие «свидетельства».
И потянулись, принося поощрения и награды, расследованные и доведенные до суда обвинения в тяжких, а когда повезет и особо тяжких. Прошло меньше года, и вот он из района переехал в ГП…
Часа через два, когда в обвинении уже была «обоснована» добротная сто пятнадцатая с букетом отягчающих обстоятельств, в кабинет без стука вошел Барыгин.
Следователь по особо важным делам хоть и был рангом пониже, чем прокурор, однако служил в генеральной уже лет семнадцать, пережил все чистки с люстрациями и сменами власти. Вес у начальства он имел, по сравнению с Таращенко, совершенно несопоставимый. Опять же, процессуально независимая фигура…
Барыгин бесцеремонно плюхнулся на стул.
— Строчишь, писарь?
— Скоро уже закончу.
— Контора пишет. Давай-давай… А ты знаешь, кого твой клиент притаранил из Ростова на «кукурузнике»?
— Кого?
— Януковича!
— Какого?
— Ну не сына, конечно. Того самого, старшего!
Таращенко от удивления выпустил мышь, и типовая фраза «совершая преступные действия в рамках единого умысла…» вставилась в совершенно неподходящее место.
