- Ну, встречайте! - объявил он.
Солонников встретил его как мог, в результате чего пакет окончательно лопнул и несколько секунд Солонников ловил и подхватывал упорно выпадавшие баночки и свертки. Сложив выпавшее горкой на груди прогнувшегося назад Борбылева, Борис сказал:
- Идите-ка вы на кухню.
Борбылев, устремился мимо Солонникова, жизнерадостно напевая сквозь жевание.
Шумаков, стоявший за Борбылевым с мрачным безучастным видом провинившегося адьютанта, в джинсах и черной расстегнутой до пояса рубашке с закатанными рукавами, шагнул через порог. Руки ему оттягивали две огромные сумки.
- Валерий Палыч, здравствуй! - распростер руки Солонников. - Что пасмурен?
- Напьюсь я у тебя сегодня, - вздохнул Шумаков, - это факт. Держи сумку, ручка рвется.
- Давай. Ух!.. Тут что, стратегические запасы на случай осады?
- Угу, - Шумаков пяткой захлопнул за собой дверь. - У Николаича НЗ, а у меня - бутылки с зажигательной смесью.
Одна из сумок характерно позвякивала.
- Ну что ж, - сказал Борис, - вы первые, а потому мы сейчас с вами займемся гастро-сизифическим творчеством. Не отвертеться, гастросизифики!
- Эх, жизнь! - гремел на кухне Борбылев. Он был уже без пиджака, сверкал золотыми запонками в накрахмаленных манжетах, со звоном и лязгом выставлял из шкафов посуду, включал духовку и заглядывал в кастрюли.
- Чем помочь? - спросил Солонников, в две руки выкладывая снедь на стол.
- Сидите! - сказал Борбылев. - А я буду творить. А вы будете наносить отдельные штрихи и поддерживать мои благодарственные речи.
- Кому? - не понял Солонников. - Сыну?
- Жизни, Боря, жизни! - Борбылев, словно положил на лопатки, шлепнул на стол здоровенную ощипанную утку.
- Давайте я картошку, что ли, почищу, - бесцветным голосом предложил Шумаков. Не дожидаясь ответа, он отволок табурет к раковине, отворил дверку и сгорбился над мусорным ведром.
У Солонникова согнулась бровь:
- Валера, что случилось? На тебе лица нет.
- Фу, черт... - с отвращением сказал Шумаков и залез по локоть в помойное ведро. - Нож уронил. Да ничего, Солоныч, ничего... Все нормально.
- Значит мужик придет, примета такая, - сказал Солонников. Посмотрел на сгорбленную спину Шумакова. - Может, коньячку, а? Мужики! Апперитив, так сказать.
Шумаков не прореагировал. Картофельная шелуха аккуратной спиралью медленно спускалась из-под его ножа.
- Смотри сам, хозяин, - сказал Борбылев, прицеливаясь ножом к обреченной тушке. - Сегодня коньяку будет трудная задача продержаться. Счет пойдет на капли. Я думаю, надо заначить пару емкостей, чтобы не бежать до палатки.
