Ставни на окнах его дома были плотно прикрыты, но сквозь щель из окна кабинета коммерсанта просачивался слабый свет.
Бесекерский не спал. Его мучила бессонница. События минувшего дня так подействовали на его нервы, что он не находил себе места. Исидор Осипович с того часа, как его дом покинули участники заговора, стрелявшие по ревкомовцам, ходил и ходил из угла в угол, сложив на животе руки. Изредка он останавливался у буфета, торопливо выпивал рюмку водки. Но это не приносило ни облегчения, ни успокоения, а вызывало только изжогу. Сморщенное, с крючковатым тонким носом лицо Бесекерского стало как будто еще меньше. Да и весь Исидор Осипович как-то съежился, похудел за эти немногие часы.
— Что-то будет, что-то будет, — шептал он бледными губами. — Каким безумием был расстрел ревкома! Ведь в Петропавловске красные. Они не простят убийства Мандрикова и всех ревкомовцев. Уж лучше бы их не трогать. Дождаться весны и тихонечко, незаметненько уехать, бежать отсюда.
Нет, не хотел он, Исидор Осипович, плохого ревкомовцам, хотя они и были несправедливы к нему. Он во веем подчинялся ревкому, выступить против красных его заставили Бирич и американцы.
Бесекерский словно оправдывался перед кем-то. Испуганно, с тревогой прислушивался он к угнетающей разноголосице пурги и ходил, ходил, метался по комнате. Он даже забыл о своей карте, которая по-прежнему лежала на столе. С того дня, как стало известно, что Колчак арестован большевиками, Бесекерский больше не интересовался положением на фронтах. Он понял, что теперь-то красные победят.
Бежать, бежать из России. Приехали сюда, на Чукотку, ревкомовцы и расстреляли Громова и других колчаковцев; теперь Бирич с американцами и своими приспешниками свели счеты с красными. А весной их всех расстреляют большевики, которые обязательно приедут сюда, Нет, нельзя здесь больше оставаться. Надо бежать. Он не будет ждать весны. Он уедет немедленно, прямо отсюда в Америку. Проехал же этот американец Рули с Аляски на нарте через Берингов пролив. Вот этим путем и уедет он, Бесекерский. Исидор Осипович остановился у Стола, еще сильнее прикрутил фитиль лампы. В комнате воцарился полумрак.
На цыпочках, бесшумно, точно крадучись, Бесекерский подошел к небольшому шкафчику со стеклянной дверцей. За ней, на узких полочках, застланных белой бумагой, стояли многочисленные пузырьки и флакончики с лекарствами. Исидор Осипович взялся за верхний карниз шкафчика и осторожно отодвинул его от стены. От напряжения и волнения у него налилось кровью лицо. Под шкафчиком оказался небольшой, с пол-аршина в длину и столько же в ширину, прорезанный в полу люк.
