______________
* Стихотворение "Памяти Фридриха Горенштейна" опубликовано в стихотворном сборнике С. Арро "Вечер на Рейне", который т вышел в Петербурге в 2002 году в издательстве "Геликон Плюс".
Жесткий скептик и злой ругатель,
не проситель и не податель,
гениальный изгой, писатель
Горенштейн, нечестивец, пророк,
Этот мир невзначай покинул.
Не исчез, не пропал, не сгинул.
Не надейтесь те, кого кинул,
прогулявшие этот урок.
По убеждению Горенштейна мир мельчал, мельчали и политики - времена личностных, ярких, талантливых государственных деятелей, таких, как Рузвельт и Черчиль, давно ушли и, наоборот, пришло время Клинтона - "пантофельного мужчины в белом доме"* с опереточными пошлыми сюжетами личной биографии, которыми забавлялся весь мир.
______________
* Так Гореншейн назвал статью о Клинтоне, тогда еще президенте, муже своей жены, борце за мир, друге арабских террористов.
Я знаю только одного русского литератора, (не считая, конечно, Герцена, который все же, в первую очередь, публицист) так личностно воспринимавшего политические события - это был поэт Федор Тютчев. Непонятно, каким образом Иосиф Бродский определил Тютчева в своих беседах с Соломоном Волковым как верноподаннейшего из поэтов.
Тютчев был страстным политиком. Так например, семья боялась сообщить Тютчеву о поражении России в Крымской войне, опасаясь наихудших последствий, вплоть до удара. Наконец, они вынуждены были ему сказать, что Россия потерпела поражение и осталась без Черного моря. И тогда Тютчев заплакал.
Затем Федор Тютчев посвятил виновнику военной катастрофы императору Николаю I, бывшему своему кумиру, стихи для русской поэзии беспрецендентные*
______________
* Насколько мне известно, в русской поэзии царю, помазаннику Божьему, таких откровенно гневных стихов никто не посвящал. Стихи эти, пожалуй, звучат в этом смысле даже "хуже" пушкинских "плешивый щеголь, враг труда...", посвященных Александру I.
Не Богу ты служил, и не России
Служил лишь суете своей.
И все дела твои, и добрые, и злые,
Все было ложь в тебе, все призраки пустые,
Ты был не царь, а лицедей.
Тютчев сожалел, что не может одолжить бездарным политикам своего ума. Он был уверен: когда наступит конец света, то найдутся люди, которого этого не заметят. И готов был биться об заклад. Горенштейну известны были знаменитые тютчевские остроты (он читал "Тютчевиану. Эпиграммы и остроты Тютчева") и особенно любил одну из них: "Русская история до Петра I сплошная панихида, а после Перта I - сплошное уголовное дело". Эти тютчевские строки Горенштейн сделал одним из эпиграфов к роману "Веревочная книга".
