Хоть ты новый литератор,
Но в восторг ты всех поверг:
Тебя знает император,
Уважает Лихтенберг.
"Надулись же мы, друг мой, с Достоевским-гением, - сокрушался Белинский, - Я, первый критик, разыграл тут осла в квадрате". Так и умер первый критик, уверенный, что Достоевский, "этот молодец", как он его теперь называл, обманул его ожидания.
Но и для других литераторов - Некрасова, Тургенева, Григоровича, Панаева, Анненкова, Краевского - он также навсегда остался чужим, никто из них не предполагал, что ему суждена всемирная слава. Впрочем, характерно, что по отношению к Достоевскому вся Россия разыграла "осла в квадрате". Слава пришла к Достоевскому с Запада, и только после этого его по-настоящему оценили на родине.
"Должны были исполниться какие-то сроки, - писал К. Чуковский, - чтобы лишь внуки и правнуки тех, кого он взбудоражил своей первой повестью, поняли, мимо какого высокого трагика их деды прошли, как слепые".*
______________
* К. Чуковский, "Критические рассказы".
Стэйзи Шифф в книге "Вера" рассказывает о переживаниях Веры Набоковой из-за непризнания мужа, особенно в первоначальный период жизни в Америке ("...никто не знает, что на балу присутствует шахматный гений"). "Подобный феномен имеет некоторую литературную параллель в творчестве Набокова: "В провинциальном Комбре все считают Вентейля чудаком, пописывающим музыку, и ни Свану, ни юному Марселю не приходит в голову, что на самом-то деле его музыка оглушительно знаменита в Париже*...Как у же отмечалось, Пруста живо занимает, насколько разным один и тот же человек воспринимается другими людьми"**. Подобно этому и Ада впоследствии будет сетовать "на неяркость славы своего брата".
______________
* Здесь напрашивается даже и прямое сравнение. Во время шумного успеха Горенштейна в Париже в 80х годах в России о нем практически не знали.
** В. Набоков, Лекции по зарубежной литературе.
5. Цена диссидентства
Горенштейн предостерегал от длинных названий. Чем короче название, тем лучше. "Ну, например, "Место", - говорил он, - чем плохо?" Первоначально название этой главы звучало так: "Судьба-злодейка, как говаривали русские мужики, разводя безнадежно руками..."
Я помнила горенштейновский совет, но рука почему-то никак не хотела останавливливаться. Я едва сдержала ее, поскольку уже само писалось дальше: "...И покуда я видеть их мог, с непокрытыми шли головами". Что ни говори, а привязчив некрасовский стих! И отражает суть проблемы. Непокрытые головы деревенских русских людей - тоже символ бессилия перед судьбой, о которой они, насколько помнится, не сказали ни слова. А вот Всевышнего, разумеется, без всякого укора, они помянули: "Повторяя, суди его Бог...", ну, и так далее...
