– Чем занимаешься, сочиняешь?! – спросил он с непонятным для начала петушиным наскоком. – Почитай?!
– Одну строчку? – спросил Тристан вопросом на вопрос.
Его подмывало необидно разыграть его.
– Хотя бы? Что-то? Буду знать тему? – умудрился спросить Васька, подражая дворовому пацану-книгочею – еврею Ромке.
– Тема? Ищу новое в поэзии, – интригуя, стараясь сделать это небрежно, отмахнулся Тристан.
Васька раззадорился, теряя контроль над нижней губой. Своим раболепским видом он не просил – на его лице отпечаталась мольба о снисхождении.
Жажда розыгрыша проскочила в затаенном взгляде Тристана, наивность Васьки зашкаливала – в таком состоянии он не был способен к анализу действий. Тристан встал в позу декламирующего Пушкина – поднял театрально руку, чуть было не прыснул, но сумел проглотить смех и высокопарно прочитал:
– Радости, пей, пой! В сердце весна разлита! …А он заржавленный лежал у походной лавки армянина, – изо всех сил, тужась быть серьезным.
Васька где-то глубинно почувствовал подвох, попытался надуться, но серьезное лицо Тристана толкнуло его к рассуждениям. Долго, как всегда, продержаться Тристан не смог и рассмеялся. Васька не обиделся. В розыгрышах Тристан не затрагивал больные элементы его личности.
– У меня к тебе просьба, – промямлил сдувшийся Васька. – К нам в гости приезжает сослуживец отца по Армении – у него дочь… Лилечка, в общем, она мне нравится. Помоги написать письмо – на этот счет имею далеко идущие планы, хочу заранее знать о ее расположении ко мне, необходимо, как понимаешь, время для подготовки. Задача нелегкая – Лилечка старше меня на год – ей в июне исполняется шестнадцать.
– Фотография хотя бы есть? – сходу включился в тему Тристан, разгораясь больным интересом.
Васька, похоже, долго решался на откровение – он неуклюже вскарабкался на подоконник, традиционно оставив ноги извне. Смущенно улыбнувшись, достал конверт, благоговейно выудил из него фотографию 8х10. Серо-зеленоватый фон глянцевого фото нежно обволакивал улыбающееся губами лицо. На Тристана смотрела загадочная девушка – настоящая красавица с шапкой роскошных кудрявых волос.
«Ленинакан. 196.. год. Лучшему другу Васечке от Лилии. На долгую память», – прочитал он на обороте.
Изображение взбудоражило Тристана, не сопротивляясь, он тут же согласился на послание. Письмо получилось возвышенно-лирическим. Прочитав, Васька опешил до немоты, наверное, копаясь в своих чувствах и сравнивая их с эпитетами послания. После некоторой паузы угоднически попросил приземлить чувственную часть послания. Просил Васька умоляюще, понимая, что таких оборотов речи ему не отработать никогда. Тристан править отказался наотрез – он писал, перевоплотившись, в первый раз так остро переживая свои чувства.
