– Квак.
– Я опоздал? – спросил Йона. – Ты уже сошел с ума?
Эрикссон в ответ только икнул.
– Не знаю, насколько ты вменяем, – начал комиссар, – но нам надо спешить. Вчера утром Пенелопа Фернандес оставила сообщение на автоответчике матери.
– Вчера? – живо повторил Эрикссон.
– Она сказала, что за ней гонятся.
– Ты сейчас ко мне в больницу? – спросил Эрикссон.
Йона услышал, как эксперт вопросительно сопит в трубку, и рассказал, что в ночь на пятницу Пенелопа и Бьёрн спали каждый у себя. В шесть сорок Пенелопа села в такси и уехала в телецентр, где должна была принимать участие в дебатах. Всего через несколько минут после того, как такси выехало с Санкт-Паульсгатан, в квартиру явился Бьёрн. Йона поведал Эрикссону об отпечатке на стеклянной двери, о кусочках липкой ленты и оторванном уголке. Бьёрн где-то выжидал, пока Пенелопа не покинет квартиру. Он хотел как можно быстрее забрать фотографию без ведома хозяйки.
– И я считаю, что на нас с тобой напал ликвидатор. Он искал фотографию, когда мы ему помешали, – добавил Йона.
– Может быть, – почти прошептал Эрикссон.
– У него не было цели убить нас. Он просто хотел убраться из квартиры.
– Иначе мы бы с тобой уже были покойниками, – заметил Эрикссон.
В телефоне что-то затрещало, и Эрикссон попросил кого-то оставить его в покое. Комиссар услышал, как женский голос твердит, что пора делать лечебную гимнастику, а Эрикссон в ответ шипит, что у него личный разговор.
– Сейчас мы знаем только, что ликвидатор не нашел фотографию, – продолжил Йона. – Если бы он нашел фотографию на яхте, то не стал бы обыскивать квартиру Пенелопы.
– А у Пенелопы ее не было, потому что ее забрал Бьёрн.
– Думаю, попытка взорвать и сжечь квартиру говорит о том, что ликвидатор не хотел забирать фотографию. Он хотел ее уничтожить.
– А почему фотография висела у Фернандес на двери гостиной, если она так уж важна? – спросил Эрикссон.
– Причин может быть несколько. Самая правдоподобная – это что Бьёрн с Пенелопой сделали снимок, который что-то доказывал, но при этом сами не поняли, насколько все серьезно.
– Точно! – энергично подтвердил Эрикссон.
– Для них эта фотография – то, что следует хранить, но не то, за что можно убить.
– Но Бьёрн, возможно, изменил свое мнение.
– Вероятно, он что-то узнал. Может быть, понял, что фотография опасна, потому и забрал ее, – рассуждал комиссар. – Очень многого мы не знаем; единственный способ получить все ответы – это добросовестная полицейская работа.
