Именно сегодня, когда полная Селена (луна), сияла блондовым цветом, в голой роще, на выжженной земле, дюжина людей, в краповых мантиях, очертили магический круг. Их головы были прикрыты объёмными капюшонами, и нельзя было предугадать, кто за ними скрывался.
В середине расположился сооружённый из камней алтарь, на котором истекал кровью зверски убитый вепрь. Его клыки были выдернуты и уложены рядом на чёрном атласном лоскуте. Сама же тушка была сдобрена насекомыми: мухами, комарами, жуками, червями. Некоторые расползлись по вепрю, некоторые полезли во вспоротую кожу. И кое-где уже были отложены личинки.
Глухую тишь прервал мужской скрипящий голос:
— Прими наш скромный дар, наш Повелитель! Да будет тьма в свете, да пребудет сила в Кхорне!
Спустя миг, поднялся свистящий ветер, вея мёртвым воздухом. Он холодил кожу, проникал прямо в сердце и испытывал Даосов на истинность выбранной веры. Четверо людей, мгновенно, осели на землю. На лицах выступили алые вены, кожа посинела, а из глазниц полилась чёрная, как небо, кровь. Казалось, что сама их суть выходит из тел и стремится в небытие.
— Вот теперь, собрались те, чья душа черна, как тартар, — прозвучал тихий голос.
Он вызвал в жрецах трепетный ужас. Они сразу же преклонили колени и склонили головы перед божеством.
— Мы взываем к Хаосу и просим направить руку Тьмы в ту сторону, где таится ее освобождение, — прохрипел главный Даос.
В его глазах стояла слёзы от встречи с тем, кому он отдал жизнь, меч и душу.
Тихий смех раздался в лесу. Он набирал обороты, устрашая, повергая в ужас.
— Глупые самолюбивые создания, — рыкнуло божество, — Если бы я знал… То неужели до сих пор не выбраться из сковавших меня пут? И терпел вас?
— Мы просим прощение и искупление, — прошептал главный.
— Проведите ритуал «Зов крови», — прорычал Кхорн и, преобразовавшись в сгусток чёрной энергии, прошёл сквозь Даоса.
Тот едва вскрикнул и превратился в багряную пыль.
— Не стоит вызывать Бога ради информации, — прошипела Тьма, — Надеюсь, вы больше не будете тревожить меня из-за пустяков. Незнание не оправдывает риска. Полагаю, такого более не повторится. Я назначаю своим посредником и проводником, этого талантливого тёмного. Его голос — мои мысли. Он приказывает — я повелеваю.
Ветер резко стих, оставляя после себя металлический привкус во рту.
Из-за деревьев вышел мужчина. Его мантия на тон была ярче и, даже темнота не скрыла огненного прищура глаз. Губы скривились в ехидной усмешке. Посох в правой руке загорелся синим пламенем.
