Он расселся рядом со мной, вытянув поврежденную ногу. Все ему было как с гуся вода. Не задерживаясь на таких мелочах, как разорванное ухо, вывихнутая рука, растянутая лодыжка, он уже врал мне про то, как его вчера днем вызывали в Госкомиздат и предлагали издать двухтомник в подарочном издании. Иллюстрировать двухтомник будут Кукрыниксы, а печатать подрядилась типография в Ляйпциге...
Услыхав про Ляйпциг, я невольно покосился вправо. К счастью, Гнойного Прыща уже не было.
— А это у тебя что?! — вскричал вдруг Петенька, выхватывая у меня папку.— AI Так ты и музыкой балуешься? — произнес он, увидев ноты.— Брось, не советую. Мертвый номер, — Он сунул папку обратно мне в руки.— Вот я сейчас... Ей-богу, сам удивился. Сумасшедший индекс сейчас получил. Просто сумасшедший. Этот тип мне рукопись не вернул. "Не отдам,— говорит.— Эталон". Я ему говорю: "Какой там эталон, писано между делом, скучнейший заказ". А он отвечает: "Для вас — скучнейший заказ, а для нас — эталон". Не-ет, Феликс, машину не обманешь, что ты!
И снова распахнулась дверь под светофорчиком, и в коридорчик вернулся Гнойный Прыщ. Он переступил через порог, плотно прикрыл за собой дверь и остановился. Несколько секунд он стоял, упершись одной рукой в стену, а другой прижимая к груди бювар. Лицо у него было зеленое, как у протухшего покойника, рот мучительно полуоткрыт, глаза навыкате.
— Как же так? — прошипел он, вполне, впрочем, явственно.— Как это может быть? Ведь я же своими глазами...
Его шатнуло, и мы с Петенькой ринулись к нему, чтобы поддержать. Но он отвел нас рукой, сжимающей бювар.
— Я же лично...— свистящим шепотом прокричал он, уставясь в пространство между нами.— Лично... Сам!
— Пустяки,— бодро произнес Петенька, обхватывая его за талию рукою с тростью,— Ничего такого особенного нету. И раньше бывало, и еще много раз будет, Мефодий Кирилыч...
— Да вы понимаете ли, что говорите? — спросил его Мефодий Кирилыч с каким-то даже отчаянием,— Или, может, Трубы Страшного Суда протрубили?
— Ни-ни-ни-ни-ни! — возразил Петенька,— Это я вам просто гарантирую. Никаких труб, кроме газовых, большого диаметра. Давайте-ка мы с вами присядем, Мефодий Кирилыч, и маленько отдышимся...
— Лично!..— проскрипел старик, послушно усаживаясь,— А впоследствии сам читал...
— Вы, Мефодий Кирилыч, строчки читали, а надо было между,— сказал Петенька, нагло мне подмигивая.— Там, видимо, подтекст был, а вы его не уловили. Вот машина вас и ущучила...
