— Мне определенно мало платят, — часто бурчал гном, смотря на мои жалкие попытки ему угодить.
Далее, чтобы я «отдохнула», Корнелиус посчитал нужным рассказать мне о цветовой гамме. О некоторых цветах я даже не слышала до сего момента! Облакотный, буланый, экрю, палевый, лилейный — столько бежево-белых оттенков, которые я с трудом различала!
— Какой цвет, ваше высочество? — подсовывая мне салфетку с розоватым отливом, спросил Корн. Я бросила умоляющий взгляд на компаньонку, которая мне искренне сочувствовала. — Шиари Клошиэтта вам не поможет на приемах, ваше высочество!
— Экзекутор, — буркнула я и предположила: — Чесучовый?
— Палевый, ваше высочество! — вздохнул преподаватель. — Даже не знаю, как говорить его высочеству о ваших успехах!
— Сколько лет его высочеству?
— Девяноста семь.
— Тогда ничего удивительно, что он отличает облакотный от лилейного! — воскликнула я, поднявшись со своего места.
Я честно старалась! И когда за мной пришел Ордарион, я выпалила тоже самое. И бросив еще один испуганный взгляд на Корнелиуса Корна, бросилась к брату, схватившись за лацканы его сюртука.
— Забери меня отсюда! Я больше не могу! Никогда еще так долго не обедала! Да у меня от поглощения еды, растянутой на два с половиной часа, ощущение голода осталось! А цвета — это вообще особый талант!
— Леоника, — вздохнул Ордарион, отцепив мои руки от своего сюртука и внимательно посмотрев на меня, — ты понимаешь, что только жесткий контроль поможет тебе быстро усвоить этикет? Послушай меня, — он первый раз говорил со мной неформально в присутствии свидетелей, и это неожиданно показалось мне интимным. — Я могу нанять другого преподавателя, он будет мягче и терпеливее. И следствия из этого будет два: во-первых, ты опозоришься на балу; во-вторых, твоё обучение затянется на долгие месяцы, если не годы. Так мне сменить шиара Корнелиуса?
Кронпринц приподнял бровь и ждал моего ответа. Я оглянулась на застывшего поодаль преподавателя и изумленную компаньонку. Они, конечно, личности неприятные, но своя правда в словах Ордариона есть.
— Хорошо, но за такое третирование моего спокойствия я тебе отомщу, бр-ратишка.
— Не смей. Меня. Так. Называть, — четко проговорил он, отпустил мои руки и, развернувшись на пятках, покинул комнату.
И чего приходил, спрашивается? Не прошло и секунды, как дверь вновь открылась, и порог переступил неизвестный мне мужчина.
— Добрый день, — с поклоном отозвался тот, — я придворный доктор. Ваше высочество, не могли бы мы пройти в ваши покои, чтобы я смог осмотреть вас и составить индивидуальный рацион?
