— А теперь завтракай, принцесса, потому что у тебя сегодня плотный график.
Он потянулся за кружкой напитка, напоминающего кофе. Чтобы проверить своё предположения, я отхлебнула из своей кружки и убедилась в своем предположении. Жидкость приятно обожгла кожу, смогла привести мысли в порядок. На столе так же была мясная нарезка и румяные круассаны. Я потянулась к выпечке и бросила вопросительный взгляд на принца, но тот качнул головой.
— Я не голоден. С утра был на охоте.
«На охоте». Он дракон. Хищник. Как же в это сложно поверить!
— Ты можешь рассказать мне больше о том, что значит перестать быть фениксом и стать драконом?
— Фениксом ты быть не перестанешь, — мгновенно поправил меня кронпринц. — Для того чтобы стать драконом, ты должна пройти инициацию. Обычно её проходят в свой двадцать первый день рожденья. Видишь ли, фениксы от природы живут не больше двадцати пяти-тридцати лет, а слияние с невылупленным яйцом дракона дарует и им, и нам особые преимущества.
— Слияние? — переспросила я. — То есть мы отнимаем их жизни?
— Не совсем так. Чтобы понять это, тебе нужно ощутить в себе своего зверя, тогда ты поймешь всю сущность симбиоза.
— Симбиоз? То есть они тоже получают выгоду? — нахмурилась я, пока не очень улавливая связь.
— Драконы — волшебные создания. Говорят, что слезы Богини собирались в пещере Созидания тысячелетиями, со временем увеличиваясь в размерах. Так и образовались залежи яиц, и их все прибавляется.
— Слезы? Разве боги плачут? — скептически спросила я, и мужчина тепло улыбнулся, словно несмышлёному ребенку. Он забавлялся над моей атеистической идеологией.
— Боги тоже плачут. Они любят, ненавидят, ревнуют — только сильнее, ярче, всепоглощающе. Их гнев стирает города, их ревность сжигает души, их любовь — дарует жизнь. И если в их сердце вспыхивает одно из чувств, то оно горит ярче пламени.
Я заворожено смотрела на него. Ордарион говорил об этом так, будто сам чувствовал нечто схожее, будто знал богов лучше самих себя. И была в его словах нежность — он был глубоко верующий человек, но не фанатик, которых мне часто приходилось встречать на Земле. Кронпринц верил и почитал богов, не боялся, а любил.
— Они защищают нас, пусть мы часто и становимся предметом их ссор.
— А сколько у вас богов? — спросила я, уже догадавшись, что они проповедуют политеизм.
— Двое. Бог и Богиня.
— У них есть имена?
— У них множество имен, Леоника. У разных народов и прозвища разные, но фениксы привыкли не давать им ложных имен, ведь своих они никогда не называли, — ответил он, поставив пустую кружку на стол. За беседой с ним я не заметила, как съела два круассана и выпила свой кофе.
