Дорогая Эви, я ужасно по тебе скучаю. Думаешь ли ты обо мне хоть иногда?
Вместе они прожили свою собственную маленькую войну длиною в ночь – и остались в живых. Никто больше не понял – не смог понять! – c каким чистым злом они столкнулись тогда в доме Джона Хоббса. Несколько дней спустя, когда рассветные сумерки крались по городу, он впервые поцеловал ее. О, как часто он с тех пор вспоминал это мгновение: вкус ее губ, ощущение ее тела, утешение ее рук, обвивающих ему спину. То были самые лучшие часы во всей его жизни. А потом все кончилось. Эви пришла ночью к нему в комнату… Он хотел только целовать ее, целовать снова и снова. Но она сказала: «Я не могу» – и оттолкнула его руки. Так нельзя, сказала она. Это все Мэйбл, понимаешь. Она тебя обожает. И она – самая моя лучшая подруга на всем белом свете. Я не могу, Джерико, прости. Она ушла, оставила его сидеть одного в темноте. Но его мыслей она больше не покидала.
Джерико аккуратно вырезал фотографию из газеты и сунул в карман, хотя не раз уже обещал себе больше так не делать.
– Вот чурбан, – приложил он себя (эту фразочку он тоже, кстати сказать, подцепил от Эви), захлопнул книгу и углубился в пустые лабиринты музея – работать.
Сэм высунул голову из музейных дверей. Никого. Ни единой живой души.
С тяжким вздохом он побрел по ступенькам вниз, под сеющим дождиком, и открыл деревянную двустворчатую панель с надписью «ЗАКРЫТО», являя спрятанное под нею «ОТКРЫТО».
Конечно, он не мог вот так же запросто открыть Джерико подлинную причину желания удержать музей на плаву. Два месяца назад он запросил у своего информатора входные данные по проекту «Бизон» – надо же с чего-то начинать. Контакт написал на клочке бумаги имя – Уильям Фицджеральд. Тогда это показалось ему шуткой. Что профессор глупейшего в мире музея мог знать о секретном правительственном проекте военного времени, стоившего Сэму разлуки с матерью? Но это была единственная ниточка за очень долгое время. Да, он чувствовал себя совершенно неблагодарной скотиной, зато эта скотина заполучила шанс обшарить каждый ящик, каждый шкаф, каждую щелочку и уголок в поисках ключа – ключа, который в конечном счете смог бы когда-нибудь вывести его к истине. Покамест поиски эти ни к чему не привели, но Сэм не мог допустить, чтобы музей ушел с молотка, пока он не нашел того, что искал, – или не убедился, что контакт наврал и что Уилл чист. Временами он уже не был уверен, который из двух вариантов устроил бы его больше.
