– Эта земля так полна снов. Я чувствую всю вашу тоску, все ваши желания. Так много желаний. Посмотри этот сон со мной… – сказала женщина.
– Д-да… – сумел выговорить Чонси.
Она подняла вуаль, и красота ее была сущий ужас, лик мстительного ангела. Ее смертельный рот воспарил над ним, просверкнул металл, боль вонзилась Чонси в грудь. Затем ее губы накрыли его, и ее сон хлынул в него, пробиваясь в вены, так что все тело принялось корчиться – вымывая из разума волю к борьбе. Она вдыхала свой сон ему в легкие, пока сны их не стали одним, и кроме него, он больше ничего не видел, не мог видеть, и так теперь будет всегда.
– Мало, – сказала женщина, когда вся станция озарилась. – Нужно еще.
С планшетом в руках ночная сестра совершала обход. Дойдя до койки Чонси Миллера, она замерла, потом придвинулась ближе, присмотрелась. На его мокром от пота лице застыло престранное выражение – где-то посередине между мукой и экстазом, а глаза так и метались под закрытыми веками. Из-за этого смотреть на него было неприятно и как-то тревожно.
– Мистер Миллер! Мистер Миллер!
Разбудить его она не смогла. И только тогда, отчаявшись, увидала свирепые алые пятна, вспузырившиеся на коже, словно радиационные ожоги. На соседней койке застонал старый пьяница по имени Джо Уилсон. Лоб у него блестел от пота, а веки дергались в лихорадочном сне.
– Мистер Уилсон?
– Сон… смотри… со мной… – выдохнул он.
– Мистер Уилсон! – Сестра потолкала его, потянула за руки, но тщетно.
Комнату внезапно заполнил шепот:
– Сон со мной… смотри со мной… смотри сон…
Сестра заметалась от койки к койке. Из двадцати человек в палате двенадцать не просыпались. Планшет полетел на пол, и сестра понеслась докладывать дежурному врачу, что нужно сейчас же, немедленно, вызывать инспектора из Департамента.
В миссию пришла сонная болезнь.
