Спустя сколько-то времени я уже не мог точно сказать во тьме ли я нахожусь или в свете, потому что видел вокруг лишь линии этих двух цветов, что словно заменяли друг друга. Вокруг словно гиперпространственный прыжок из фильма с моего дома, закручивалась тьма и свет. Меня стало засасывать, растягивая мое восприятие, но тьма не давала растянуться ему сверхнеобходимого. Я видел, как меня несет вместе с тьмой вперед, а свет, что раньше просто был рядом, утаскивает назад, меняя нас местами. Сначала это смотрелось красиво, и забавно, хоть что-то изменилось в этом месте, но постепенно я стал ощущать отголоски боли, сначала меньше, но со временем она становилась все ощутимее и острее, пока окончательно не заполнила мое сознание, заставляя меня открыть глаза.
Первое, что я увидел это деревянную, грязную стену с засохшим пауком на ней. Потом стал возвращаться слух, а чуть погодя к телу словно возвращалась чувствительность, покалывая мои нервы сотнями тоненьких иголок. Я еще не мог шевелиться, лишь бешено вращал глазами, пытаясь стерпеть мерзкую боль во всем теле. Продолжалось это около двух часов, я пытался заставить тело слушаться себя и вроде у меня это получалось.
Постепенно боль утихла, и я смог пошевелить пальцем, постепенно беря тело под контроль. Медленно размял шею, сжал кулаки и поднес руки к лицу, с силой проводя ладонями по нему. Немного размявшись, и посмотрев на свои руки, я смог лишь нервно хихикнуть.
— Волосатая такая и растет не из меня, — хрипло выдохнул я, пытаясь отогнать сумасшедшие мысли из своей головы.
Те руки, на которые я сейчас смотрел, были не мои.
Судорожно подорвавшись с кровати, по крайней мере попробовав это сделать я принялся осматривать свое тело, и был вынужден осознать, что оно не мое. Мысли словно испарились из моей головы, оставляя лишь пустоту и какую-то непонятную безнадежность. Я осторожно, через боль и слабость, присел на край кровати и огляделся вокруг.
Ну что я могу сказать, не очень богатая обстановка, прямо скажем совсем не богатая. Деревянная и грязная комната, почти полностью заваленная различным хламом. Немытое и тусклое окно, грязная постель, на которой я сидел, сломанный деревянный шкаф, и мерзкий запах застоявшейся пыли. На подоконнике стоял небольшой таз с водой и подойдя к нему, я увидел отражение лица этого тела. На вид ему можно было бы дать лет восемнадцать, слишком молодо выглядело, аристократичные черты выгодно подчеркивали красную радужку глаз, а словно потрескавшиеся капилляры, добавляли еще больше мрачности. Подойдя к кровати, я аккуратно, чтоб она не развалилась, сел на нее и стал думать. Отвлек меня от раздумий быстрый звук шагов за дверью и резкий визг не смазанных петель.
