Позапрошлым летом, таким же ранним утром дед привез меня сюда на большом самосвале. Всю дорогу я проспала в кабине, укрытая его старой телогрейкой, а когда проснулась, то первое, что увидела, была водонапорная башня в рассветных лучах. Я помню, как долго не могла понять, снится ли мне это или происходит на самом деле, насколько сильным было мое впечатление. Пока дед грузил сено в кузов ЗИЛа, я влезла на эту башню – за что, кстати, потом крепко получила. Открытие, которое я сделала там, наверху, навсегда запечатлелось в моей памяти, как одно из самых ярких воспоминаний моего детства.
“Лес не такой уж и бескрайний, и вон там, у дороги, за ним уже виднеются поля – размышляла тогда я. – И зря пугал меня дед, когда говорил, что сена в этом году целое море – всего-то несколько узких бороздок. И самосвал его – совсем игрушечный. Однажды я все-таки смогу провернуть его руль. Да, и сам-то дед не высок и не так уж и крепок”.
Я стояла на водонапорной башне, а под моими ногами лежал целый мир. Он очень походил на мой, но в сравнении с ним был больше и как-то значительней. В моем мире дед был сильным и здоровым, самосвал большим и упрямым, а лес безграничным, но оттуда, с высоты, все выглядело иначе. Какие-то другие, непонятные пока мне, законы не просто делали все внизу ничтожно малым, но делали саму меня как будто больше, заставляли видеть дальше всего того, что было до того момента моей жизнью. “Наверно, так и меняется мир, когда ты взрослеешь, – думала я. Мы проживаем день за днем и ступенька за ступенькой поднимаемся к вершине, туда, откуда жизнь наша становится видна как на ладони и понятна. Должно быть где-то здесь, высоко над землей, в прозрачной рассветной дымке и хранятся важные тайны, которые мне еще только предстоит открыть”.
После того случая не было, пожалуй, ни дня, чтобы мысленно я не пыталась вернуться на ту башню. В мельчайших подробностях я помнила краски окружающего меня тогда дикого великолепия, прохладные запахи утренней свежести и покалывающее ощущение ветра на коже. Снова и снова возвращали меня мои воспоминания на ту высокую вертикаль, по которой со временем я научилась взбираться еще выше. Так и начались мои воображаемые полеты, скоростью которых я разгоняла тихоход своих ленивых дней.
Вдруг позади я услышала, как что-то хлопнуло о крышу башни, и еле заметная вибрация мелкой дрожью прошлась по моим ногам. Я обернулась. Обморочно-бледный с испуганными глазами Антон стоял на краю крыши, вцепившись в поручень ограждения. Я подалась в его сторону.
