Через некоторое, весьма непродолжительное время, Юлия сморило, и он незаметно для себя заснул.
Снилась Юлию (вообще-то: хотя бы только во сне - Варсонофию) Москва 2014 года. полноценный Варсонофий гулял по набережной Москва-реки. Почти полноценный, посокольку во сне тело у него оставалось Пыжиково. Молодое. И потому девушки оглядывались на подтянутого военного с интересом. Да! - одет был Варсонофий в военную форму Пыжика, но её архаичность, не смущала гламурнейшего вида девиц ни капельки. Потом девушки (все, как на подбор с ультракороткими юбками и в символических топиках или прозрачных кофточках без малейшего намёка на лифчики) стали плотнее собираться вокруг Варсонофия, и все до единой просили у него автограф:
- О, это же величайший писатель и поэт современности Кварцев-Новодворкин, лауреат и медалист! Какое счастье вас видеть! Господин Кварцев-Новодворкин, распишитесь мне прямо на сиськах!
- И мне на сиськах...
- И мне на сиськах...
- Давайте свои сиськи, - по-барски разрешил великий писатель Кварцев-Новодворкин.
Девицы, бесстыдно расстегнув кофточки (или задрав маечки, топики и т.д.) стали уж совсем плотно окружать млеющего Варсонофия. И вот уж: вокруг него - сиськи, сиськи, СИСЬКИ!!!.. Вдруг та, что прижималась особенно плотно своими чудовищными молочными железами к груди Кварцева-Новодворкина, заговорила мужским голосом:
- Красноармеец Пыжик! Опять, сука, спишь?!
И девица ударила своей грудью Юлия по голове.
"Какая жёсткая у неё грудь!" - пронеслось в голове Пыжика. И он очнулся. Сверху в ячейку насмешливо заглядывал Друценко.
- Ну что, контра, небось, бабы снились?
- Нет, ты что! Я и не спал совсем! Так, задумался немножко.
- А кто и кому тут кричал: "Давайте свои сиськи!"? Гитлеру, что ли, так у него титек нема, вин чоловик, а не жинка. Ох, як же ты не любишь працювать, Пыжик...
- А что, опять надо что-то делать?
- Да ничего, отдыхай, позиции готовы, немцев пока нет... Воля... Хотя нет, вон старшина показался с кухней, значит, сейчас снидать будем. Так що: вылазь со своей норы, Пыжик, ишь - забился як суслик!
Пыжик резко почувствовал голод, и одним рывком покинув ячейку (спасибо молодому телу!), оказался на поверхности. Огляделся: по дороге, пропуская поток отступающих и беженцев, двигалась лошадь, впряжённая в полевую кухню.
Оказалось, что легкомысленно брошенное в ячейке металлическое ведерко, вовсе не ведерко, а котелок для приема (и получения) пищи, потому Пыжику пришлось снова сбегать к ячейке. Ещё раз встав в очередь, Юлий получил порцию горячего супа-пюре горохового и хлеб. Осмотревшись, он понял, что столов, да скатертей с кетчупами, не будет, придётся есть сидя прямо на земле. Комфорта - ноль, но голод не свояченица, и так сойдёт. Юлий так рьяно принялся за еду, что амплитуде движений его нижней челюсти, позавидовали бы даже нильские крокодилы, и аллигаторы с кайманами. Суп смолотил так быстро, что почти не почувствовал его вкуса. А хлеб оказался так себе: серый какой-то, кислый и подчерствевший. Тем не менее - сожрал и хлеб. Не наелся.
