Кстати, об оргазмах. Ни для кого не секрет, что философия Бхагавана Шри Раджниша делает акцент на сексуальной раскрепощенности и чувственности. Но дело в том, что каждый саньясин – это в первую очередь человек со всеми своими тараканами и комплексами. И каждый саньясин, соответственно, воспринимает учение по-своему. Особенно эту пикантную часть. Сексуальных комплексов у народа множество, поэтому, как я потом увидел, многие сюда, в ашрам Ошо, приезжали как бы медитировать, но на самом деле – банально потрахаться. Потому что здесь все были очень открыты, никаких табу на сексуальную тему здесь не водилось, и уровень сексуальной распущенности был довольно высок. Так что многие просто-напросто дорвались до запретного плода. Моя «боевая подруга» Анжи, тоже родом из Питера, которая обосновалась в Пуне года за три-четыре до моего приезда, рассказывала, что регулярно сталкивалась с повышенным интересом сексуального характера со стороны саньясинов. То один к ней подойдет, то другой с «непристойным предложением». Ее это нисколько не забавляло, но и не возмущало. Помню, какой-то сильно озабоченный бразилец так мимоходом и по-хозяйски ее приобнимает и говорит: «Пойдем-ка со мной, детка». Меня это позабавило: ну совсем не по адресу обратился. Но каково было мое удивление, когда Анжи поделилась со мной маленьким секретом одной «небольшой компании» саньясинов со всех уголков мира. Один знакомый израильтянин признался Анжи, что соревнуется со своими друзьями, у кого в постели побывает больше девушек. Вот это настоящий дебилизм! Ребята приехали за весельем. В ашрам.
Анжи это все не сильно интересовало, да и передо мной стояли задачи посерьезней, чем вся эта возня. Я никем всерьез не увлекался и особого влечения ни к кому не испытывал. Во-первых, у меня довольно высокая планка, если вы понимаете, о чем я. Ни мое сердце, ни другие органы не реагируют на всех подряд. К тому же я был всерьез занят практиками, тотально уходил в медитации, обучение или спорт все свое время, кроме сна. С четырех утра я уже был на ногах, нарезая круги по территории ашрама. Моя традиционная утренняя пробежка. В шесть я уже в «Будда-холле», на утренней медитации (вот тут-то и было ясно, кто приехал медитировать, а кто по другим делам – ведь далеко не все были готовы вставать в такую рань). Потом все подряд: медитация за медитацией, практика за практикой либо полное погружение в текущий тренинг. Я был очень суров к себе, очень серьезно настроен. В какой-то момент в результате некоторого «когнитивного диссонанса», который я вызывал у публики из ашрама, меня стали побаиваться. Анжи мне как-то сказала, что, когда я выходил к бассейну, возле которого были спортивные тренажеры, чтобы подкачать мышцы, все окружающие, по ее словам, притихали. Мне, опять же, казалось, что притихают – значит, боятся. Но Анжи меня «успокоила». Она-то была абсолютно уверена в противоположном и сказала, что все на меня смотрят, потому что любуются. Я в ответ «краснел, смеялся, отрицал», так как предпочитал, чтобы меня все-таки боялись. Из серии «на мне узоров нет и цветы не растут». Я не горел желанием привлекать к себе излишнее внимание, но, кажется, ничего не мог с этим поделать. Поэтому я с удвоенной силой взялся за практики, чтобы не забивать себе голову лишним и несущественным.
