Я не мог сопротивляться ее напору и выпил пива. Ничего особенного, как и говорила Захира, не произошло. Стол был как стол, рыба как рыба, закат как закат, а я вроде бы оставался в абсолютно нормальном состоянии. Я перестал беспокоиться и расслабился. И внезапно понял, что очень хочу поплавать. Вышел на пляж. За мной, как потом выяснилось, наблюдали все приглашенные на ужин. Надо сказать, обстановка была не просто расслабленной, а, скажем так, фривольной. И мне показалось естественным купаться, прошу прощения, голышом. Я даже вроде бы слышал, что в Индии все так делают, мне кто-то об этом когда-то рассказывал. Я был абсолютно уверен, что веду себя вполне в рамках приличий. А надо мной уже угорали все присутствующие, включая Захиру, которая запомнила этот случай на всю жизнь.
Я поплавал, вышел на сушу, помахивая причиндалами (без задней мысли, клянусь!), и тут ко мне подходит какой-то местный дядька, представляется Джеймсом, жмет руку, одобрительно кивает, улыбается, в общем, дружит изо всех сил. И вдруг сбрасывает с себя одежды и в чем мать родила устремляется в море. Я вздохнул с облегчением, еще раз убедившись для себя, что сделал все правильно: вон и местные меня поддержали, значит, тут точно принято купаться в неглиже. А в это время Захира и другие, скажем так, медленно выпадали в осадок от увиденного, потому что мало того, что никто там голышом не купается, так еще и у местных жителей совершенно не принято оголяться на людях! Это было неслыханно!
В Индии самое обусловленное – это секс, они даже моются в трусах, серьезно. Секс и все, что с ним связано, – очень табуированная тема, и голый индус – это вообще нонсенс. Так что мы с Джеймсом сильно пошатнули устои нравственности и морали на этом пляже, с одной лишь разницей: Джеймс прекрасно понимал, что происходит, а я нет. Это было, мягко говоря, вызывающее по местным меркам выступление, и Захира, как одна из цариц скандальных перформансов (об этом чуть позже), сразу оценила меня по достоинству. Я, правда, не хотел. Как-то само получилось. И да. Неприятный осадочек тоже остался. Джеймс вдруг обнаружил живой интерес к моему телу и попытался меня пощупать. Я сразу все понял, и меня как ветром сдуло с пляжа. Купаться больше не хотелось.
Захира потом долго смеялась, как я ловко «наплавал» себе местного гея. Она была страшно довольна первым уроком раскрепощения, который мне преподнесла, а я с ужасом задумался над тем, как это раскрепощение приструнить. Я и до сих пор остаюсь контроль-фриком, пытаясь держать под своим неусыпным надзором все процессы, которые происходят вокруг. Но тогда я был крайне жесток именно по отношению к себе в этом вопросе. И мне казалось, что именно в этом и состоит моя осознанность. Я казнил себя за мельчайшие проступки, которые сам же себе и придумывал. Был чаще напряжен, чем сосредоточен, и не всегда осознавал это. Держал себя в черном теле, не понимая, что только усугубляю свои же собственные травмы.
