Даджейль аккуратно подоткнула под скромную ленту прядь, выбившуюся из длинных, черных как ночь волос, и кивком приветствовала высокое существо, шествовавшее между искривленными стволами деревьев.
– Доброе утро, – проговорила она.
Аватара корабля звали Аморфия: вероятно, это имя было полно глубокого смысла на некоем языке, которого Даджейль не знала и никогда не думала изучать. Аморфия был бледным, тощим – почти скелетическим – андрогинным созданием, выше Даджейль на целую голову, хотя она и сама была высокой и стройной. Последние лет десять аватар одевался во все черное; сейчас на нем были черные панталоны, черная блуза и короткий черный камзол, а светлые, коротко постриженные волосы покрывала шапочка, тоже черная. Сняв шапочку, аватар с нерешительной улыбкой поклонился Даджейль:
– Доброе утро. Как вы себя чувствуете?
– Спасибо, у меня все в порядке, – сказала Даджейль, которая давно перестала протестовать против этих бессмысленных формальностей и даже задумываться над ними. Она все еще полагала, что корабль внимательно следит за тем, все ли у нее в порядке – а у нее всегда и все было превосходно, – но тем не менее с готовностью подыгрывала ему, притворяясь, будто он следит за ней не так уж пристально и поэтому осведомляется о ее состоянии. Впрочем, она не задавала ответного вопроса об эквиваленте самочувствия у этого существа – человекоподобного, но полностью контролируемого кораблем, предназначенного (насколько она знала) только для связи между нею и кораблем, или же у самого корабля.
– Пройдем внутрь? – предложила она.
– Да, спасибо.
* * *
С неба, постепенно затягиваемого серыми тучами, на верхний этаж башни струился свет через прозрачный стеклянный купол, а по краям помещения мягко сияли голографические экраны. На трети экранов показывали синевато-зеленый подводный мир, обычно населенный крупными млекопитающими или рыбами из моря, плескавшегося неподалеку, на другой трети – яркие изображения пышных облаков водяного пара и величественных воздухоплавающих животных, а на последней трети – на частотах, не воспринимаемых напрямую человеческим зрением, – темный хаос плотной атмосферы газового гиганта, зависшего под давлением в искусственных небесах, обитатели которого выглядели совсем уж причудливо.
Даджейль устроилась на ложе среди роскошных покрывал, подушек и настенных гобеленов, потянулась к низкому костяному столику, украшенному завитками замысловатой резьбы, и налила горячий, заваренный на травах напиток из стеклянного кувшина в хрустальный кубок с накладной серебряной филигранью, после чего откинулась обратно. Ее гость, неловко сидевший на краешке хрупкого деревянного кресла, взял наполненный до краев сосуд, оглядел помещение, поднес кубок к губам и отпил. Даджейль улыбнулась.
