Джиннифер зажала губы и затем выпустила облачко воздуха. Казалось, она говорила больше себе самой, и, так как она этого не заметила, то ему стало легче его покритиковать.
- Не могу представить себе кого-то, кто был бы слишком совершенным, - сказал он, нейтральным тоном.
Она подняла одно плечо.
– Полагаю, что так. В смысле, когда я была ребенком, все всегда думали, что я была совершенством. Больше всех моя мама. Она всегда ожидала, что я должна быть лучшей во всем. Мне никогда не разрешали иметь свое хобби. Мама всегда выбирала для меня, чем заниматься – пианино, балет, гимнастика, теннис и это даже не половина списка. У нее даже была целая комната, наполненная призами за первые места – все, что ниже этого, отправлялось прямо в мусор.
- Каждый думал, что я совершенна, - сказала она. – И это было ужасно. Если хочешь быть лучшим, то всегда испытываешь ужасное давление, и я была в ужасе, что у меня что-то не получится, что я кого-то разочарую. Все, что мне хотелось, это иногда терпеть неудачу, как любому другому человеку.
Она посмотрела на него, но даже при таком слабом освещении он мог разглядеть цвет ее щек. Он впервые увидел, как она покраснела.
- Во всяком случае, я болтаю чепуху, - сказала она. – Дело в том, что я должна была понять это раньше, потому что, когда я встретила Аарона, это было так, как будто он мог ходить по воде. Он никогда не говорил неправильно, не делал ошибок. Он всегда казался таким уверенным в себе, он никогда не боялся, не ревновал и не был тщеславным… Полагаю, это заставляет меня думать, что, может быть, он недостаточно мне доверяет, чтобы показать мне свою неуверенность в себе. Или хуже, что у него вовсе нет этих недостатков. Это настолько пугающе…
Ветер подул с севера, в результате чего его окутал ее запах. Она больше не пахла как Боаз, хотя следы запаха Кувы еще ощущались. Больше всего она пахла как он, хотя его волк думал, что этого было недостаточно.
- Я могу понять, как это трудно, - сказал Зейн.
Она покраснела еще сильней.
– Не могу поверить, что я только что обо всем рассказала. Мы едва знаем друг друга и вот вам, пожалуйста, болтаю о своих личных проблемах.
- Иногда легче поговорить с кем-то, кто не связан с ситуацией.
Она иронично улыбнулась.
– Есть ли шанс, что ты захочешь рассказать о своих сокровенных чувствах и заставишь почувствовать меня менее жалкой?
Зейн заколебался, хотя не был уверен, почему. Было так много того, что он мог рассказать, но был ли он готов обсуждать свои личные дела с человеком, которого он знал недостаточно хорошо, чтобы доверять?
