— Только дурак принесет такие деньги домой в продовольственной сумке.
— Значит, они в надежном месте, известном только ему. Например, в банковском сейфе. Налет на банк — предприятие хлопотное, а просто так сейф никто не откроет.
— Я думаю, ты знаешь, где надо их искать. Я почти уверен в этом, — улыбнулся Толстяк, начав получать удовольствие от нашей беседы. Надо признать, несмотря на нелепую внешность, дураком он все же не выглядел. Я вторично широко улыбнулась и даже хихикнула, демонстрируя, как необычайно меня забавляет чужая неосведомленность.
— Я вновь обращаю ваше внимание на то, что живу здесь почти два года. И служу почтальоном. Я не могу объяснить это наследственной тягой к лишениям: в нашем роду не было почтальонов, профессиональных нищих и мазохистов тоже не было. По-вашему, я, зная о том, где припрятаны денежки, сижу в этой дыре исключительно ради того, чтобы какой-нибудь умник отыскал меня здесь и обобрал до копейки? Можете поверить на слово: знай я об этих деньгах, лежала бы сейчас на пляже возле теплого моря, каждый день делала маникюр и каталась на «Мерседесе» с красавцем блондином.
— Я ведь не утверждал, что ты точно знаешь, — обворожительно улыбнулся Толстяк, при этом глазки его целиком исчезли в складках кожи. — Я сказал, ты можешь их найти. Вот этим, кстати, и советую заняться.
— А где я должна их искать? — хихикнула я. — Начнем с моей комнаты или с подъезда? Можно пошарить у соседей.
— Да, стоит попробовать, — поддакнул он. — Честно говоря, мне все равно, где ты их будешь искать. Главное, найди их как можно скорее. Для своего же блага.
— Это в том смысле, что мне не поздоровится? Безвременная кончина и все такое? — нахмурилась я.
— Ага. В твоем возрасте обидно сыграть в ящик. Я закусила губу и с минуту разглядывала свои ноги, после чего заявила:
— По здравом размышлении здесь меня ничего не держит, я имею в виду грешную землю. Никакого резона тащиться за тысячи километров, чтобы там свернуть себе шею. Что-то подсказывает мне, что предприятие будет хлопотным. Лучше тихо и никого особенно не беспокоя, скончаться в этой норе.
— Это вряд ли, — съязвил Толстый, начиная злиться. — Тихой кончины я тебе не обещал.
— Очень мило, — покачала я головой и ласково посмотрела в глаза психа, который до этой минуты точно спал, а при последних словах Толстяка неожиданно оживился и уставился на меня, глотая слюну.
— У меня за это время было два инфаркта. Так что настоящего шоу не получится: я сдохну раньше, чем вы начнете получать удовольствие. Не повезло тебе, малыш, — вздохнула я, заметив, что псих рядом нахмурился. — Не порадую, ты уж извини.
