— Кудрявцева, спишь, что ли? — Я вздрогнула, оторвавшись от созерцания стены. — К телефону.
— Ты сегодня нарасхват, — заметила Люда.
— Точно, — кивнула я. Голос мужской.
— Вы Елена Сергеевна? — вкрадчиво спросил невидимый собеседник, а я усмехнулась.
— Елена Петровна, а вы кто?
— Петровна? Выходит, у меня неверные сведения.
— Выходит. Вы куда звоните, может, у вас и телефон неверный?
— Может быть, — хмыкнул он и повесил трубку.
«Нет, ребята, — подумала я. — Такими звонками на мои нервы воздействовать трудно…» Однако домой скорее всего идти опасно, там могут ждать… Если они все тут себя так по-дурацки, значит, не очень уверены в том, что Кудрявцева Елена Петровна — это я и есть. Хотя, возможно, я их недооцениваю. Я продолжала стоять возле телефона, тупо его разглядывая.
— Чего там? — спросила Людка.
— Где? — хмыкнула я.
— Ну там, откуда тебе звонят.
— Там все нормально.
— А зарплату не обещают?
— Нет.
— Жаль. Слушай, это тот тип, который здесь вертелся, ну, крутой?
— Этот не крутой, этот глупый. Ты домой собираешься?
— Я к тебе в гости собираюсь, сама звала чай пить.
— Чаю напьешься здесь, гости отменяются, дела у меня.
— Тогда я вечером зайду.
— Заходи, только меня дома не будет.
Я вышла в коридор и немного посидела там на подоконнике. При известной ловкости незаметно покинуть почту можно, главный вопрос: стоит ли заходить домой. Домом я называла крохотную комнатенку в коммуналке. Темную, сырую и холодную. Но и ей я была очень рада.
В этот город я прибыла к концу второй недели своего бегства. Меня покачивало от слабости, от голода и постоянного недосыпания, в голове все путалось, я с трудом понимала, кто я и где нахожусь. Умылась в очередном туалете очередного вокзала и побрела по прямой как стрела улице с неизвестным мне названием, совершенно не представляя, куда я направляюсь, и тут детский голос позвал:
— Мама!
Я резко обернулась и замерла как вкопанная: прямо передо мной стоял Ванька. В белой с черными пятнышками шубке и забавной черной шапке с ушками. Колени у меня начали подгибаться, и я едва не осела в снежную жижу на асфальте. Появилась женщина, взяла мальчика за руку, и они пошли в сторону универмага, а я стояла и смотрела им вслед. Потом потрясла головой и отыскала скамейку, села, с полчаса разглядывала свои ноги в ворованных сапогах. Мне стало совершенно ясно: я достигла конечного пункта своего бегства. Дальше бежать не имело смысла, да и не смогу я больше. К тому же здесь жил Ванька, пусть не мой, совсем непохожий и, возможно, с другим именем — это не имело значения.
