Съезд нашелся, я смогла преодолеть по грязной проселочной дороге метров сто и остановилась посредине огромной лужи: проехать далее не представлялось возможным Сдала назад, с трудом выбралась на обочину и выключила двигатель. Потом тщательно обыскала машину, взяла все, что представляло хоть какую-нибудь ценность: старую спортивную сумку в багажнике, детское одеяло, две подушки с заднего сиденья, перчатки и карту области из бардачка, десяток магнитофонных кассет, две пачки сигарет, авторучку и блокнот. В карманах чехлов я нашла бутылку водки и вязаную шапочку. Сложила все в спортивную сумку, бросила ключи под сиденье водителя и пошла к шоссе. Взглянула на часы и, подумав, вернулась к машине: было еще слишком рано для того, чтобы женщина могла появиться на дороге, не вызвав недоумения. Лучше остаться в «Жигулях» и немного поспать.
Я легла на заднем сиденье, поджав ноги и скорчившись, и сказала себе:
— Это все не правда.
Мыслей не было, только холод, тоска и усталость.
Я открыла глаза и сразу перевела взгляд на часы. Полдень. Испуганно поднялась и огляделась. Поле с остатками собранной кукурузы, справа лес, неприютный и уже голый, а за спиной грязная проселочная дорога и шоссе с мелькающими на нем грузовиками. Дождь, низкое серое небо и холодный ветер.
Я выбралась из машины и вдоль кромки леса, шурша опавшей листвой, не торопясь направилась к шоссе. На попутном грузовике доехала до ближайшего города. Потом города мелькали и мелькали, а я рвалась все дальше. Пересаживалась с одной машины на другую, дремала, свесив голову на грудь или отвернувшись к окну, уходя от досужих разговоров. На ночь зарывалась в стог сена, чтобы не замерзнуть, или шла пешком. Потом вновь какой-нибудь грузовик, тепло, мерное покачивание, навевающее покой, недолгий сон. Я отучила себя думать и вспоминать. Тогда важно было одно: скрыться, убежать как можно дальше, туда, где меня никто не знает и не найдет. Те три сотни, что я нашла в бумажнике парня, так и остались нетронутыми: водители попадались щедрые, от денег отказывались, а я не настаивала. Есть не могла. Как-то раз купила сосисок и чашку кофе, с трудом проглотила кусок, но желудок мгновенно воспротивился этому. Меня долго рвало, потом я сидела в парке какого-то города, смотрела на голубей и пыталась справиться с головокружением.
Через неделю я оказалась на Урале. Шофер «КамАЗа» высадил меня прямо возле автовокзала областного центра, и я пошла в буфет выпить чаю. Шел снег, липкий и еще не настоящий, а я была в туфлях, которые за неделю скитаний почти развалились. Я простудилась, жутко кашляла, глаза слезились, и в целом выглядела по меньшей мере нелепо.
