Он улыбнулся. Яснее обозначилась ямка на подбородке.
«Раздвоенный подбородок… Значит, есть характер», — подумал Николай, А вслух спросил:
— И давно участок золото дает?
— Металл, — значительно произнес бульдозерист, — мы нашли через год после Победы. Вот и считай. Четвертый сезон промышляем. А ты еще молодой. Видно, воевать не успел?
Николай почему-то покраснел.
— Наш год не призывали.
— А ты не красней! В войну и вы, ребята, горя хватили, хотя пороха и не нюхали. Я это к чему разговор завел. Трудно мне было после демобилизации дело по душе найти. И мирной жизни хочется, и с танком расставаться жалко. Мне и присоветовали — сюда, на Колыму. Трактористом. Приплыл я сюда — девять дней нас в Охотском море болтало — приплыл, а какие здесь трактора? В кадрах сказали: потерпи. Походи пока с геологами. Ну, я с ними и ходил в партии один сезон. А когда в навигацию бульдозеры прислали, я по-мировому устроился. Семью сюда вызвал. Ты вот что… Тебя как звать? Николай? Ты, Коля, в гости обязательно приходи. Нас найти легко. Спросишь, где Ромка-Лисий Нос живет.
— Почему Лисий Нос?
— Присказка у меня. Сам слышал, к каждому слову прибавляю. Так и прозвали. А прозвище — это такое дело — имя забыть могут, а кличку все знают.
— А вы на какой улице живете?
Лисий Нос громко захохотал.
— Нет еще на «Отчаянном» улиц. Вон, смотри!
Машина шла по дороге, проложенной на склоне сопки.
Ниже кольцом расположились домики. Косогор был крутой, и казалось, что нижние домики лепятся крышами к крылечкам верхних.
— Ишь, как в ауле!
— У нас так и говорят: «сакли».
Автобус миновал прижим. Николай облегченно вздохнул, но сказал как ни в чем не бывало:
— А за ручьем у вас низина…
— Это уж по науке! Реки всегда имеют один берег крутой, другой — пологий. Кажется, правый крутой. Мне коллектор наш объяснял, да я забыл. У меня, понимаешь, так голова устроена, что, кроме моей тракторной техники, ничего в ней по держится. Ну, приехали! Спасибо за компанию! Ты прямо к самому ручью иди. Там общежитие экскаваторщиков. У мостика. Мне надо к гаражу. А живу я вон на той горке. В «шоколаднике».
Он кивнул Николаю и легко подхватил мешок с железяками. Что такое «шоколадник»? Спрашивать было неудобно.
Николай Артемьев стал спускаться к ручью. За ручьем зеленело болото. Вдали виднелся длинный сарай. Больше никакого жилья там не было. Сам ручей действительно узкий — любой мальчишка перескочит — журчал меж камней по светлому песку, И только широкая отмель, на которой среди валунов застряли белые ободранные пни, напоминала, что перед Николаем — Отчаянный.
