— Королева имеет право на любой ход, — нервно постукивая пальцами по столу, произнёс Павел (ему неприятен был столь откровенный разговор). — Я понял, понял и подумаю над твоим советом.
— Ага, и сделаешь по-своему, гроссмейстер хренов. Тебе только дай повод поиграть в войнушку. Вот и придумал себе проблему. Давай, валяй.
Кажется, Костя не на шутку озадачился рискованным предприятием друга.
— Я сказал — я понял. Завязывай с проповедями! К кому подойти насчёт визы и проводников? У меня в прошлый раз с визой осечка вышла.
— А я что, знаю? У меня ночной клуб, а не посольство.
— Ты сказал, есть у тебя к кому обратиться.
Костя выдержал паузу, порылся в телефонной книге, нашёл нужный номер, протянул Павлу:
— Позвони этому комерцу. Скажешь, от меня. Встретишься — он тебе всё расскажет. А лучше сделай так, как я советую.
— Спасибо, Костян, — Павел крепко пожал другу руку. — Как комерца зовут?
— Шопенгауэр!
— Ты чё, прикалываешься?
— Нормальное имя — Эдька Шопенгауэр. Ты должен его помнить. Когда мы в универ пришли, он на последнем курсе был. Фарцой занимался, кроссовки модные возил и нас всех обувал — и в прямом, и переносном смысле. После отбоя водкой в общаге торговал, на бедных студентах наваривался.
— А-а-а… Ну, с этого и надо было начинать. Конечно, помню. Здоровенный такой бык, сейчас на Х-пятом гоняет.
— Не здоровенный, а толстый. Здоровьем там давно не пахнет.
— А Шопенгауэр — это что, его настоящая фамилия?
— Кликуха.
— Не вижу связи.
— Дык он любитель при случае афоризмом блеснуть. И сам, типа, бумагу в юности марал. Когда-то ему пацаны в шутку посоветовали: «Ты отправь свои труды в издательство. К тебе, Эдик, великая слава придёт, и мы в её лучах рядом с тобой погреемся». А он в ответ на полном серьёзе словами философа: «Разве может музыкант рассчитывать на аплодисменты, если его публика состоит из глухих?» Ну, и просветил пацанов: типа, Шопенгауэр в тридцать лет написал свой труд и только через тридцать пять лет — перед смертью — стал знаменитым. За столом Эдику равных нет — пожрать он не дурак, да и тут прикрывался Шопенгауэром, цитируя: «Я действительно ем втрое больше вас, но у меня и мозгов во столько же раз больше». И для пущей важности принимался рассуждать на тему «Четвероякий корень принципа достаточного основания». Так что связь, как видишь, существует. Шопенгауэр тоже вкусно пожрать любил и по молодости приударить за актрисульками. А Эдик наш чрезвычайно слаб на передок, его хлебом не корми — дай с известной девочкой зарисоваться в публичном месте. Ты на его страничку зайди на «Одноклассниках»: из четырёх сотен друзей — триста девяносто бл… с обложек глянцевых журналов, а остальные десять — известные киноактёры. Только не подумай, что это действительно его друзья. Просто чувак таким образом самоутверждается, поскольку реально соображает, что до личной славы не дожить. А так хочется!
