— Хорошо, что вы здесь. Проходите, садитесь. Это единственно правильное решение, — сказал Мазуркин таким тоном, каким обычно говорят: «Чистосердечное признание смягчает наказание».
— Я не понял, почему, собственно, вы так разговариваете со мной? — напрягся Геннадий Семёнович, проходя и садясь на предложенный стул. — Вы меня в чём-то подозреваете?
— Вы подозреваетесь в совершении тяжкого преступления, в результате которого потерпевший находится в тяжёлом состоянии и не известно, будет ли он жить. Если не выживет, тогда данное преступление будет квалифицироваться по статье сто двадцать первой, часть вторая — тяжкие телесные повреждения, повлекшие смерть, — ровным голосом ответил Алексей Дмитриевич, глядя администратору прямо в глаза.
— Почему вы решили, что это сделал я? — искренне удивился Геннадий Семёнович и даже вскочил со стула.
— Потому что кровь на ваших туфлях совпала с кровью потерпевшего. Ознакомьтесь с протоколом разъяснения процессуальных прав подозреваемого на досудебном следствии, — вступил в разговор седой мужчина, сидящий напротив Мазуркина, представляясь: — Я — следователь Никифоров, Виталий Ильич. Явка с повинной, — продолжал он, — предусматривает, что лицо добровольно обращается в правоохранительные органы, сознается в совершённом им преступлении и выражает готовность нести за него предусмотренную законом ответственность. Вы предупреждены об ответственности за дачу ложных показаний. Мы советуем вам чистосердечно признаться во всём сейчас. Позднее у вас такой возможности не будет. Воспользуйтесь ею, настоятельно рекомендуем. Вы имеете право на защиту.
— Да что вы такое говорите? Зачем мне ваша защита? От вас, что ли? — возмутился взвинченный уже Геннадий Семёнович и даже топнул ногой. — Я никого не убивал! И как вы докажете, что мои туфли были в крови? Чушь! Я вам не верю! Нашли козла отпущения!
— Придётся поверить. Взгляните на результаты экспертизы, — протянул ему бумагу следователь.
— Да не нужны мне ваши результаты! — отбросив листок в сторону, повысил голос администратор. — Я вообще не понимаю, почему вы ко мне докопались. Я вашего потерпевшего не знаю и в жизни не встречал! Зачем мне его убивать? С какого перепугу?
— Вот мы и хотим от вас услышать — с какого перепугу вы это сделали.
— Ничего я вам рассказывать не собираюсь! Я требую своего адвоката и до его прихода не произнесу ни слова!
— Хорошо, подпишите протокол, — спокойно произнёс следователь и протянул ему другую бумагу. — Мы избрали меру пресечения — содержание вас под стражей на семьдесят два часа.
