Она застыла и простояла в оцепенении около пяти минут.
— Все! — сказала девушка, вытерев выступивший на лбу пот. — Сейчас посмотрим результат. Так, кровотечение уже остановилось. Видите, края раны будто подернулись пленкой? Постарайся пока не шевелиться. Не больно?
— А мне и так не было больно, — ответил отец. — Точнее, когда он мне пропорол ногу, была сильная боль, но я решил, что незачем ее терпеть, и она исчезла. Так что боли я потом не чувствовал.
— Интересно, какие способности мы еще приобрели? — сказал Нор. — Когда будешь говорить с дором, спроси, может быть, ответит. Если есть что‑то еще, об этом было бы полезно знать. Ладно, раз я здесь не нужен, пойду ставить эту красавицу, которая обошлась в литр крови.
— Возьми в сарае крестовину, — сказал Егор. — А топор в коридоре. Да успокойся ты, Саша! Все будет хорошо. Знаешь, какая была дырка в Норе? И затянулась на глазах!
— Твоя тоже затягивается, — заметила Ольга. — Рана стала заметно уже и вся взялась пленкой. К утру не останется и шрама. А тебя, Саша, жду утром с извинениями и горячим желанием заниматься магией. Пойду обнимусь с Хитрецом.
— Для чего тебе этот грязнуля? — спросил отец.
— Он для меня не грязнуля, а ходячий запас сил на черный день, — объяснила Ольга. — Я сильно потратилась на твое лечение, поэтому на восстановление уйдет день, а от кабана нужное возьму за минуты. Ему самому эта сила не нужна.
Хоть к ужину от раны осталась только неровная розовая полоса, кормили Егора в кровати, и встал он уже перед сном, чтобы посетить туалет. К утру, как и обещала Ольга, от раны не осталось даже шрама. Место, куда воткнулся сучок, можно было определить по более гладкой коже и отсутствию на ней волос. На то, чтобы они выросли, потребовался еще день.
Готовиться к празднику собирались в понедельник тридцать первого, а суббота и воскресенье оказались свободными. Поэтому утром, покормив кабана и позавтракав, взяли свои ключи и на снегоходе отправились изучать «Фазенду». Они имели общее представление о доме, а сейчас внимательно осмотрели все помещения. На втором этаже находились четыре спальные комнаты, кабинет, гостиная и ванная с туалетом, а на первом — тоже гостиная, две спальные комнаты, ванная с туалетом и большая кухня–столовая. Личные вещи остались только в той комнате, которую занимала Людмила. Все вещи Олега и Александры Владимировны были упакованы в несколько саквояжей. Рядом лежала короткая записка Виктора, в которой было написано: «Распорядитесь сами».
