— Тебе сообщат, когда наступит время примостить задницу, — отрезал Швед, который с каждой минутой, вёл себя всё увереннее.
— Привал будет сразу, после того, как мы пройдём этот участок, — негромко сказал Зверь и положил руку на плечо лысому, отчего тот пригнулся к земле, — А ты — заткнись. Здесь указания отдаю я.
— На запад, от четвёртого колодца, — бормотал Теодор, присев на плоский камень и разглядывая разложенные вокруг карты. В руках у него обозначился знакомый мне чёрный том, — хоть убей не понимаю, чем руководствовался Казимир. Казалось он ничуть не задумывался, когда выбирал нужный колодец.
Зверь склонился над ним и подобрал один из листов, задумчиво поворачивая его из стороны в сторону. Потом он посмотрел поверх листа на панораму зала и похлопал Емельяновича по плечу. Когда тот поднял голову, гигант показал ему некую точку на карте, а затем протянул палец вперёд. Лицо Теодора просияло.
— Огромное спасибо, — сказал он, укладывая карты в планшет, — откровенно говоря, я не скоро догадался бы проверить именно этот план.
— Без проблем, — невозмутимо отрезал Зверь, — у меня идеальная память на подобные вещи.
— Почему-то мне не по себе, — сказала Оксанка, стоящая за моей спиной. Обернувшись, я увидел, как она подозрительно косится на огромные колонны, тлеющие бледно-зелёным сиянием, — возможно я чересчур часто повторяю одно и то же, но это проклятое место доводит меня до безумия. Может — это какой-то эксперимент? У меня крыша начинает уезжать, когда я пытаюсь представить, где мы можем находиться.
— С радостью бы успокоил, — мрачно сказал я, придвинувшись к ней и поглаживая крутые бёдра, обтянутые джинсами, — однако должен признаться, мне и самому до охренения страшно.
Её попка напряглась, стоило моим пальцам пройтись по упругим полушариям, и мы легко соприкоснулись губами. Все страхи отошли на второй план. Даже недобрый взгляд колодцев-глаз перестал давить на затылок, когда волна возбуждения прошла по моему телу, нарастая с каждой секундой. Следующее касание губ оказалось совсем не мимолётным, так что языки успели назначить друг другу свидание и даже поболтать о каких-то глупостях. Чёрт — это было какое-то наваждение! Мы же были на виду у всех. Отстранившись от девушки, я успел поймать несколько разнокалиберных взглядов: завистливый — от Серёги; осуждающий — от Жуковского; изучающий — от Воблы.
— Идём очень тихо, — сказал Теодор, — никаких разговоров, ни малейшего шума. Это — вопрос выживания, поймите.
