— У меня ее нет…
— Да неужто? — не поверила я, улыбаясь еще ласковее. — А куда она делась, ты, случаем, не помнишь?
Упырь посмотрел на нас по очереди, задержав взгляд на Кузе, которому, судя по всему, просто не терпелось цапнуть своего врага, и вздохнул вторично:
— Она у Зюзи.
— Здорово. А зачем она Зюзе? Он что, фотографии коллекционирует?
Участковый, в продолжение нашего разговора не проронив ни слова, стоял рядом и, как видно, пытался понять, что происходит. С Упыря он глаз не спускал и выглядел достаточно решительно.
— Так что там Зюзя? — напомнила я.
— Он на ней номер записал.
— Какой номер? — Я здорово разозлилась и скрывать этого не собиралась.
— Номер машины. — Упырь окончательно сник, смотрел себе под ноги и говорил так тихо, что приходилось здорово напрягать слух, чтобы понять, чего он там бормочет.
— Объясняй как следует, — вконец рассвирепела я, Кузя тявкнул, а участковый простер к нам руку с непонятным намерением; Упырь расценил этот жест по-своему и заговорил торопливее, а главное, громче:
— Мы в парке сидели, как всегда, а тут Зюзя подошел… Мы сидим, и вдруг тачка от старой проходной подъехала, а Зюзя шею вытянул и стал вроде как не в себе, а потом говорит: «Дай карандаш и бумагу». Карандаш у нас был, мы на столе очки пишем, а бумаги нет. И я фотку отдал. Он на ней номер записал и взял ее с собой.
— Чего ты вкручиваешь? — пристыдила я, а Упырь обиделся:
— Ничего не вкручиваю, говорю как есть.
— А где Зюзя живет? — немного поразмышляв, спросила я.
Упырь закатил глазки, вздохнул, покачал головой и опять вздохнул; проделав все это и сообразив, что сия пантомима не произвела на меня ровным счетом никакого впечатления, загрустил и сказал с неохотой:
— Откуда мне знать? Я чего с ним, детей крещу?
— Детей вам только псих доверит, — в свою очередь, вздохнула я и, свистнув Кузе, пошла к выходу.
Андрюха, немного постояв столбом, очнулся и устремился за мной, а Упырь крикнул:
— А кошелек?
— Ты что, спятил? — обиделась я. — Я ж не Жеглов.
— Ну, Дарья… — Клюквин хотел что-то еще сказать, но передумал и ломанулся к стеклянным дверям, сметая все на своем пути; по счастью, ничего, кроме этих самых стеклянных дверей, ему не препятствовало покинуть магазин, и вскоре он уже исчез за углом, а участковый, оказавшись на улице, неожиданно обрел дар речи.
— Кто такой Зюзя? — спросил он.
— Откуда я знаю.
— Дарья Сергеевна! — Голос его звучал строго, а выражение лица точь-в-точь как у нашей учительницы на лабораторной работе по химии, когда она, вышагивая между партами, бдительно следила за реактивами в детских руках, в любой момент готовая залечь на пол.
