— К этому я и веду. Армида все спланировала очень хитро. Конечно, если бы не редкая физическая привлекательность, ей ничем бы не помогли ни ум, ни хитрость. Хустиниана, разумеется, видела ее голой. Если ты спросишь меня, как это вышло, — я не знаю. Наверняка они не раз вместе залезали под душ. Или, как знать, спали в одной постели. Хустиниана говорит, мы были бы поражены, увидев, как ладненько сложена Армида, если посмотреть на нее голышом, — этого просто не заметно из-за ее неумения одеваться: вечно ходит в этих мешковатых платьях для толстух. Хустиниана утверждает, что Армида вовсе не толстая, что груди и задок у нее что надо, крепенькие, соски твердые, ножки точеные, а животик — только представь себе! — упругий, как барабан. И лобок почти без волос, как у японочки.
— А могло быть так, что Армида с Хустинианой возбудились, посмотрев друг на дружку без платьев? — жарко дыша, перебил Ригоберто. — Могли они поиграть, потрогать одна другую, потом перейти к ласкам и в конце концов заняться любовью?
— В этой жизни все возможно, сынок, — изрекла премудрая Лукреция. К этому моменту тела супругов уже накрепко переплелись. — Сразу могу тебе сказать, что, когда Хустиниана увидела ее голышом, у нее защекотало известно где. Она сама мне призналась, краснея и хихикая. Ты ведь знаешь, она обожает шуточки про это дело, но думаю, что нагота Армиды действительно ее возбудила. Так или иначе, никто не может сказать, как на самом деле выглядело тело Армиды, вечно спрятанное под будничными передниками и широкими юбками. Хотя ни ты, ни я этого не замечали, Хустиниана считает, что именно с той поры, как болезнь бедняжки Клотильды вступила в последнюю стадию и смерть ее сделалась уже вопросом времени, Армида начала больше заботиться о своей неприметной персоне.
— И что же, к примеру, она стала делать? — снова перебил Ригоберто. Голос у него сделался густой и медленный, а сердце билось все чаще. — Она как-нибудь намекала Исмаэлю? Каким образом? Что было дальше?
— Теперь по утрам она приходила в дом гораздо более ухоженная, чем прежде. С аккуратной прической и вроде бы незаметными кокетливыми штришками в одежде. И все тело у нее стало двигаться по-новому: руки, груди, попка. А старый хрыч Исмаэль — он все замечал. Несмотря на то, что после смерти Клотильды ходил как сомнамбула, неповоротливый, убитый горем. Он сбился с курса, перестал сознавать, кто он такой и где находится. Но все-таки уразумел, что вокруг него что-то меняется. Ну конечно, он заметил!
