Председательствовал за столом не хозяин дома, как водится у нас. На роль председателя гости тянули жребий. Избранник судьбы принимал титул царя пиршества (Rex convivii, arbiter bibendi). Он раздавал гостям венки из роз, а самый большой из них надевал на свою голову: «Поспешим пользоваться жизнью! — восклицал он, — смерть близится, украсимся цветами прежде отхода к Плутону!» Ему предоставлялись права: по возможности направлять общую беседу, предлагать здравицы, а в особенности предписывать, на каждый тост, число обязательных кубков. Нечто — вроде тамады или тулумбаша современных пирушек у грузин и армян Закавказья. Вот где, воистину, уместно вспомнить, что для римлян слова: царь и тиран были синонимами (Lacombe). Эти цари пира, как кажется, весьма злоупотребляли своими полномочиями. Образец — Нерон. В качестве царя пира он назначил сводному брату своему Британику петь во время обеда для удовольствия гостей: оскорбление, равнявшее принца с рабами и наемниками. Британик не посмел отказаться, но спетою поэмою и заключенными в ней намеками на свое горькое положение так растрогал слушателей, что Нерон был сам не рад своей выдумке. Британику же выходка его стоила жизни.
Если в цари попадал питух, крепкий на голову, — качество, чтимое в Риме весьма высоко, доставлявшее многим почет и уважение: им хвастались, о нем спорили, — он старался щегольнуть своим талантом пьянства в полном блеске и, шутки ради, спаивал вокруг своего непобедимого величества всех своих, более слабых на голову, подданных до мертвецкого состояния. Если же царь, наоборот, был на выпивку плох, но не особенно стоял за свою трезвость, то — вместе с другими — он ставил на карту и свою голову. Царей такого покроя было множество. Люди с двусмысленным настроение ума, охотники до пикантных шуток, они напаивали компанию, чтобы развязать языки без удержа. Этот скверный обычай находил поддержку в другом. В течение обеда провозглашалось известное число обязательных здравниц, раз навсегда определенных в постоянной последовательности: сперва за императора, потом за хозяина дома, за знатнейших гостей, за хорошеньких женщин. Выпить здравицу называлось опорожнить столько кубков, сколько букв было в имени лица, за которое шел тост. Правда, объем заздравного кубка был не велик: в один циат (cyathus) = 1/25 литра. Однако, когда, например, правящего императора звали Vespasianus, то одиннадцать циатов, следуемых на тост по положению, составляли уже почти 1/2 литра и закладывали солидный фундамент для дальнейшего пьянства.
