Чем думаешь заняться?
Я пожала плечами, потому что сама еще толком не знала.
– Дед назад не звал?
– Нет, – покачала я головой.
– Странно.
– Чего же тут странного? Мы утомили друг друга, надо немного отдохнуть.
– Значит, ты вполне допускаешь, что можешь вернуться?
– В его команду? – удивилась я. – Забавно, что ты об этом спрашиваешь. – Я покачала головой и усмехнулась, а Лялин вновь спросил:
– Ну так да или нет?
– Нет.
Он кивнул и почесал бровь, размышляя о чем-то.
– Прозвучало очень категорично, – заметил он едва ли не с печалью.
– Тебя это удивляет? – не поверила я.
– Скорее беспокоит. Наверное, я человек привычки, невозможно представить тебя занятой чем-то другим. Ты была его доверенным лицом. Конечно, это не всегда… приятно, – с трудом нашел он нужное слово, – но, согласись, кое-какие преимущества все же были. Дед – это Дед, и ты в этом городе кое-что значила.
– А теперь не значу ничего и ничуть этому не огорчаюсь.
– Серьезно? – Теперь Лялин смотрел с надеждой, точно ребенок в ожидании подарка.
– Серьезно, – ответила я, хотя за мгновение до этого намеревалась послать его к черту. – Я была его доверенным лицом, а ты начальником его охраны. Теперь ты работаешь в своей фирме, получаешь приличные бабки и всем доволен. Или нет?
– Доволен, – улыбнулся Лялин.
– А что мне мешает?
– Да я не о работе, – вновь вздохнул он. – Как раз работа волнует меня меньше всего. Найдешь чем заняться. На худой конец вернешься в убойный отдел. Зарплата тебя не тревожит, так что будешь работать не за деньги, а за идею. Но… я был только его начальником охраны, ты – другое дело. Дед…
– Заменил мне отца, – подсказала я, – а потом был моим любовником. Потом стал политиком, и я помогала ему в меру сил. До политики мне дела было мало, а он человек родной… Но Дед перегнул палку. И я ушла. А как только ушла, поняла, что сделать это надо было раньше, потому что почувствовала огромное облегчение. На этом, я надеюсь, мы и закончим.
Лялин перегнулся и похлопал меня ладонью по колену.
– Извини, – сказал он смущенно, что было ему так же свойственно, как и застенчивость. – Старею, наверное. Почему-то жалко его стало.
– Деда?
– Деда.
– Мне тоже жалко, – согласно кивнула я. – Но позволь я ему оставить все как прежде… в общем, себя мне жаль еще больше.
– Извини, – повторил Лялин, и я всерьез начала думать, что люди с возрастом меняются. Услышать от Лялина два раза подряд “извини” – это слишком для моих нервов. В голове возникают глупые мысли, к примеру, хочется припасть к его груди и пожаловаться, неважно на что, главное, чтобы он по головке погладил и сказал что-нибудь жизнеутверждающее, а потом мы бы вместе поплакали и пошли встречать рассвет… “Лялин стареет, а я глупею”, – со вздохом решила я и весело подмигнула ему.
