Откидываю одеяло, снимаю простыни, поднимаю подушку, проверяю под ноутбуком и роюсь в бумагах, которые оставила мне на подпись Нетерпюха. Ничего.
— Черт. Где он? — громко говорю я, как будто эта гребаная штуковина таким образом высунется из своего потайного местечка.
— Он заряжается.
Испуганно вздрогнув, я поворачиваюсь и вижу Нетерпюху, сидящую на своей кровати через проход от меня.
Первые слова, которые она сказала мне за всю неделю. Она пытается подавить смех, но все равно видно, что ей весело.
Это мгновенно поднимает мне настроение.
— Господи гребаный Иисусе, — говорю я. — Ты напугала меня до чертиков. Все это время я думал, что один. Тебя, наверное, наняли наемным убийцей.
Она снова возвращается к книге, которую читала до этого. Любой намек на то, что у этого человека есть чувство юмора — исчез.
— На столе, возле тостера, — произносит Нетерпюха, даже не глядя на меня.
Прохожу туда, куда она сказала и, конечно же, обнаруживаю воткнутый в розетку телефон. Именно там, где я его и оставил.
Отсоединяю его и, отодвинув в сторону весь бардак, забираюсь на кровать. Просматривая пропущенные сообщения и почту, я постоянно кошусь на ее постель. С этого угла мне не видно ничего, кроме книги, лежащей на бедре и длинных ног, скрещенных в районе щиколоток. Эти чертовы ноги. Я был прав в том, что она бегунья. Каждый день, как только автобус доезжает до места назначения, она уходит на пробежку.
Не знаю зачем, но я должен поговорить с ней. Не хочу терять эту возможность.
— Как ты узнала, что я ищу телефон?
— В это время ты всегда звонишь маме.
Так оно и есть. Как я и говорил, она замечает все.
— А что ты читаешь.
Она отодвигается подальше от края кровати, но все-таки отвечает.
— Это биография одной женщины из Афганистана. Она возглавляет борьбу за равные права женщин на Среднем Востоке.
Нетерпюха всегда прячется, даже если разговаривает с кем-то лицом к лицу. Сначала я думал, что это черты ее характера — нетерпеливость и раздражительность. Так было до того, как я по-настоящему увидел ее и понаблюдал за тем, как она ведет себя людьми. Тогда я понял, что она прячется. Скрывает правую сторону лица. Я, конечно, не специалист, но полагаю, что шрамы у нее уже довольно давно. Она живет, постоянно прячась. Жаль, что Нетерпюха это делает, но я не в том положении, чтобы судить ее. Я сам прячусь от самого себя уже несколько месяцев.
— Звучит смешно. — Я всего лишь шучу, частично потому, что немного нервничаю. Но мои слова выходят грубыми и равнодушными.
