— Таблетка усилит твои ощущения от того, что будет происходить в этой постели.
Ты такого еще не испытывал.
Я запихиваю ее в рот и проглатываю.
— Звучит отлично, чувиха.
— Ты только что назвал меня чувиха? Я не чувиха. — Она смотрит на свою грудь. — Это же очевидно. — Клер оскорбилась, но недостаточно, чтобы перестать раздевать меня.
Я никогда не называл ее чувиха. Для меня это слово означает выражение привязанности. Обычно я приберегаю его для самых близких друзей. Она таковой не является, и я не испытываю к ней ни толики нежности. Как жаль, что невозможно взять свои слова обратно. У меня такое чувство, что я только что поделился с ней чем-то личным, сокровенным.
— Я не имел этого в виду.
— Так-то лучше. — Успокоилась она.
Если бы Клер только знала, что «я не имел этого в виду» это скорее оскорбление, чем извинение, то она бы разозлилась.
Наркотики начинают затуманивать мой разум. Мне становится наплевать на все, кроме нее и этой постели.
Секс с Клер всегда был жестким. Это единственный способ, который ей нравится. Она в каком-то роде гребаная мазохистка. Иногда, это классно, а иногда — нет. Но сегодня все по-другому. Как-то мягче и как будто в замедленной съемке. Этакий «ванильный» секс по сравнению с тем, чем мы обычно занимаемся. Сегодня я не тороплюсь. Целую. Касаюсь. Делаю ей приятно. Как и она мне.
Когда все заканчивается, Клер не хочет, чтобы я уходил. И я остаюсь.
Тогда я еще не знал, что это было ошибкой. Кульминационный момент множества ошибок.
***
Спустя несколько часов просыпаюсь с таким звоном в голове, как будто внутри нее на полную громкость играет гребаный оркестр. Потягиваюсь, и это отзывается болью во всем теле. А потом я чувствую теплое тело рядом с собой.
Его не должно тут быть.
Пожалуйста, пусть это окажется какая-нибудь незнакомка. Но я знаю, что это не так. И знаю, что здорово облажался. Приоткрыв глаз, конечно же, вижу Клер.
— Черт. — Громко говорю я.
Ее глаза все еще закрыты.
— Что? — произносит она полусонным голосом.
— Ничего.
Я выползаю из кровати и ищу штаны, которые обнаруживаются возле двери.
Плавки найду позже, сейчас я хочу одного — убраться подальше отсюда.
Клер наблюдает за мной. Не могу понять, как она может улыбаться, если принимала то же дерьмо, что и я.
— Вчерашняя ночь была такой «горячей», — говорит она. — Ты можешь быть милым, если захочешь. Когда позволяешь себе опустить щиты.
Черт. Черт. Все становится только хуже. Пытаюсь прокрутить нечеткие воспоминания, но мое последнее — как мы ложимся в кровать. Они как будто не связаны ни с чем физическим и ощущаются больше как фантазия. Мои воспоминания никак не относятся к Клер. Они туманные и смутные, но в то же время теплые и наполнены нежностью. Как будто я был в месте, где чувствовал себя в безопасности. Там, откуда не хотел уходить. Там, где я любил и был любим.
