Скатившись с кровати, я, пошатываясь, иду на их голоса. Замена сидит за столом позади водителя. Ее юбка настолько коротка, что, кажется, и вовсе отсутствует. Худые, длинные ноги скрещены и выставлены на обозрение в проходе. Они — первое, что вижу. Потом я замечаю ее блузку. Она стратегически расстегнута так, чтобы выделить внушительное декольте. Ну и в последнюю очередь я обращаю внимание на... ни на что, потому что все еще рассматриваю ноги и грудь. Сейчас февраль, мы находимся в Швеции (я так думаю), на улице лежит снег и адски холодно — она определенно одета не по погоде.
Секс. Не буду обманывать, это все, о чем я думаю в данный момент. Секс с этим телом. Где-то на задворках своего разума я чувствую себя ублюдком, за то, что перехожу сразу к этому.
Раньше секс для меня подразумевал исследование женского тела, наслаждение происходящим, совершенствование техники и своего рода близость. Наблюдать за тем, как женщина сходит с ума от удовольствия и страсти благодаря моим прикосновениям и телу — невероятно захватывающе и сексуально. У меня никогда не было отношений, но было много женщин. Я потерял девственность в четырнадцать, с семнадцатилетней девушкой и с тех никогда не останавливался. Не сказать, что я такой уж красавчик, но вполне привлекательный и женщинам, кажется, нравится мое тело. Мой рост шесть футов семь дюймов, я много катался на серфе, поэтому нахожусь в хорошей форме. Я — большой парень. Мускулистый. Цыпочкам нравятся большие парни.
Все изменилось в тот день, в августе, с Опти. Мы знали друг друга всю свою жизнь. Она была моей соседкой, лучшим другом. Я безумно любил ее, но она об этом не знала. Опти была смешной, язвительной, талантливой и чертовски красивой. Самое идеальное божье создание. Та ночь была исследованием, наслаждением и близостью. Она была эмоциональной; лучшая гребаная ночь в моей жизни.
Каким может быть секс после такого? Ответ: никаким. Каждая женщина, с которой я был после — просто трах. Простой и обычный трах — быстрый и грязный. Эгоистично? Да. Чувствуешь ли себя при этом куском дерьма? Да. Удивительно, но, несмотря на все это, количество желающих забраться ко мне в штаны не уменьшается. Нескромные, готовые на все особи — никакого стыда... никакой гордости. Но знаете что? Следить за двадцатипятилетней женщиной не моя работа. Кто-то явно не справился с воспитанием в этом плане. Поэтому, да, я позволяю им обслуживать себя.
Возвращаюсь мыслями к замене и перевожу взгляд на ее лицо. Хорошенькая, в коммерческом плане: большие темные глаза, высокие скулы, полные губы и толстый слой макияжа. Обычно я предпочитаю естественную красоту, но сейчас могу и проигнорировать это. Судя по морщинам в уголках губ, ей должно быть за тридцать. Увидев меня, она прекращает говорить с Франко. Выражение ее лица, как открытая книга — легко читается.
