— Здравствуйте, — сказала я, продемонстрировав счастливую улыбку, которая, кстати, не произвела на нее никакого впечатления. — Я ищу Устинову Зою Федоровну.
— Зойку? — насторожилась тетка. — А зачем она вам?
— Она моя родственница.
— Нет у нее никаких родственников.
«Вот чертова баба», — подумала я и сказала:
— Значит, знакомая.
— Знакомая… ходят тут всякие…
— В какой комнате она живет? — посуровела я.
— А не скажу, — ответила тетка, глядя мне в глаза с большим гневом.
— Ясно. Тогда я сама поищу, — кивнула я и зашагала по коридору.
— Я тебе поищу. — взвизгнула она и бросилась следом.
— А ты меня попробуй остановить, — хмыкнула я, не оборачиваясь.
Тетка меня догнала, но военных действий предпринимать не стала, а спросила:
— Ты не от этой?
— Что? — Мне пришлось остановиться.
— Не от его стервы крашеной? Оставьте бабу в покое…
— Где Зойка? — теряя терпение, спросила я.
— В сто тринадцатой. Только ей не до гостей сейчас… пьет. А здесь на птичьих правах, не сегодня, так завтра выгонят, а эта, гиена, то сама придет, то подруг подсылает, и каждый раз со скандалом.
— Никакого скандала, — заверила я, узнала, где эта самая сто тринадцатая комната находится, и бросилась туда.
Коридор был такой же длинный и темный, дверь в одну из комнат распахнута настежь, на кровати сидел лохматый мужик и играл на гармони, толстая баба в дверях, пытаясь перекричать гармонь, что-то ему выговаривала.
Дверь сто тринадцатой была не заперта, я торопливо вошла, отдернула занавеску, отделяющую импровизированную прихожую от самой комнаты, и увидела Зойку. Она сидела за столом, уронив голову на согнутую руку, и то ли пела, то ли рыдала, сразу не разобрать. Одно было ясно — пьяна она в стельку. Я прошла к столу, взяла в руки бутылку, где на самом донышке плескалась водка, и выпила. Зойка замолчала и, прищурив один глаз, уставилась на меня.
— Лийка, ты, что ли? — спросила она хрипло.
— Я, — устраиваясь на стуле напротив Зойки, кивнула я со вздохом, а подружка попыталась приподняться.
— Правда ты, — обрадовалась она. — А я решила, может, померещилось.
— Не померещилось. Это я. Давно пьешь?
— Хрен его знает. Наверное, давно, раз ты здесь. Вот черт, я ж совсем забыла… С возвращением тебя, — Она поднялась из-за стола, направилась ко мне, нетвердо ступая, и мы обнялись. Зойка была выше меня на целую голову и весила не меньше ста килограммов, ноги у нее ослабли, оттого я чуть не рухнула под ее весом.
— Задавишь, лошадь здоровая.
